Чай со звездным сиянием. Книга 2 - Марта Льян

мере, сейчас. И нам не нужно от тебя ни знаний, ни заступничества, ни денег. За себя могу сказать точно, а если сомневаешься в остальных – сам у них спроси. Да, ты бываешь несносным и – давай смотреть правде в глаза – нередко, уж извини. Но в те моменты, когда ты ведешь себя нормально, ты – хороший собеседник и советчик, с тобой интересно. Ты можешь быть честным, когда нужно, твои шутки, хоть и не всегда корректны…

– Да говори ты нормально, не первый день знакомы, – прервал Дирк. – Так и скажи: «Твои шутки крайне оскорбительны, и за них можно схлопотать в рожу сапогом». – Он улыбнулся сквозь слезы.

– Вроде того, – усмехнулся Кадер. – Так вот, хоть они и травмоопасны, они смешные – этого не отнять, даже Уилл любит их, когда ты не коверкаешь его имя. Он, кстати, сказал, что ему нравится слушать, как ты играешь на губной гармошке. Эсси, хоть и ворчит порой, уважает то, что ты не бросил меня с бандитами в тот вечер. Я тоже был жутко зол на то, что ты меня подставил, но при этом рад, что ты вернулся. Тебе хватило на это храбрости. Тебе хватило храбрости признаться во всем. Тебе хватило сил сейчас рассказать о своем прошлом, хотя я вижу, что это тяжело далось. Я тебе больше скажу – ты просто не отдаешь себе в этом отчета – ты даже не мстил никому из тех, кого считал другом, а они подвели. Ты вообще гораздо лучше, чем хочешь казаться.

– Ну да, конечно! Рассказывай… – ощетинился лепрекон. – Что-то все те, что клеймили меня мерзавцем и хапугой, так не считали. Я столько раз за свою жизнь это слышал, что даже фамилии стал менять, пусть все заранее знают. Вот ты в курсе, что значит «Фоули»? Бандит! Ворюга и жулик!

– Да означай это хоть «кастрюлька», это твое личное дело, – легко парировал Кадер. – Я людей и арикъялнов по именам и фамилиям не сужу. А поступков у тебя больше хороших, чем плохих, просто ты почему-то их стыдишься.

– Слушай… – вдруг встревожился Дирк. – Почему вы подарили мне… все то, что подарили?

– Ну, я запомнил, что ты тоскуешь по возможности играть на губной гармошке, а Уилл вспомнил твою шутку про носки, и…

– Погоди, то есть вы и вправду меня слушали?

– Ну да. А зачем общаться, если не слушаешь собеседника? – изумился Кадер.

Дирк умолк. В его глазах крошечными искорками застыл испуг.

– Любит, как я играю на гармошке. Любите мои шутки и рассказы. Со мной бывает приятно общаться. Брехня! – бормотал он себе под нос.

– Ну, не то чтобы очень приятно, – не удержался Кадер. – Но в целом – да. Неужели думаешь, что, будь ты полным мерзавцем, у Эсси не хватило бы духа тебя выставить? Что мы стали бы выгораживать тебя перед Шалимаром, если б ненавидели? Что стали бы с подарками возиться?

Лепрекон до сих пор не верил его словам.

– Кстати, Эсси и Уилл о тебе беспокоятся, так что советую не засиживаться тут.

– Да ну?! – взвился он. – А где они сейчас? Сидят дома, потому что мне не верят?

– Сидят и ждут Берна, иначе ему придется проводить время в луже под дверью или вскрывать дом магией, потому что сегодня он не на машине, а разворачивать его невежливо. А еще потому, что я их попросил, – пояснил джинн. – А по поводу доверия – да, их порой берут сомнения относительно твоей честности, но ты сам прекрасно знаешь, почему. Это уйдет со временем, если не станешь их отталкивать и не будешь делать мерзких вещей. Если решишь ответить терпением и искренностью, однажды вы сможете называть друг друга друзьями. Вы уже неплохие приятели, я считаю.

– Предлагаешь снова в этот омут бросаться и ждать, пока меня кинут? – горько произнес Дирк и снова отвернулся.

– Предлагаю рискнуть и попробовать еще раз поверить в себя и других, – Кадер поправил компас на запястье. – И у меня есть для тебя один отличный аргумент.

На плечо Дирка легла рука. Мягкий и ободряющий жест выдернул его из безмолвной, глухой жалости к самому себе, и вокруг снова зашумел паб.

Одни протягивают спасительную ладонь утопающим. Другие, стоя на краю обрыва, тащат обратно сорвавшихся вниз. Кадер сейчас делал и то, и другое – словами и поступками. Он был героем, хотя сам этого не замечал.

Лепрекон поднял голову и исподлобья взглянул на того, кого он в конце прошлого года предпочел предать.

– Посмотри. Тебе сейчас плохо, но ты не один. Потому что нам не наплевать.

На щеках Дирка блестели подсыхающие дорожки слез. Он перестал хмуриться и дрожать, его взгляд, все еще усталый, стал спокоен и чист, и – неужели это не почудилось Кадеру? – где-то там, в глубине, мелькнули доверие и надежда.

– Ладно… Ладно, хорошо, кажется, ты прав. Я не хочу признавать это, но, возможно, мне тоже нравится с вами общаться. Не только потому, что благодаря вам есть, где поспать и набить пузо на халяву. А потому что с вами просто хорошо. Но я тебе этого не говорил, и вообще, за вещи, сказанные в нетрезвом состоянии, ответственности не несу. Ничего не обещаю насчет доверия и остального – это не в моем духе. Но если выберемся и найдем всех преступников, если твои слова действительно окажутся правдой, я… вы… вы будете мне друзьями.

– Я уже тебе друг, – Кадер легонько хлопнул его по плечу. – И спасибо за честность, кстати.

– Да уж, радует, что хотя бы в одном я не ошибся. – Дирк посмотрел на него долгим, задумчивым взглядом и, наконец, произнес:

– Ты просто конченый.

А через секунду добавил:

– Спасибо тебе.

Его рука снова потянулась к кружке – четвертой по счету, наполовину опустошенной, но не успел он схватиться за ручку, как кружка уехала на другой конец стола.

– Оставь, а то я тебя до дома не дотащу, – строго сказал Кадер. – Иди лучше приведи себя в порядок, я пока заплачу, и двинем отсюда.

На удивление Дирк возражать не стал. Когда он вышел из паба, джинн уже стоял на улице и дожидался его. Умывание и прохладный ветер приятно бодрили, и мир на время перестал казаться слегка затуманенным из-за выпитого.

– Ты правда заплатил за меня? Я верну, только скажи сумму.

– Что? – вскинул брови Кадер. – А тебя не подменили, а? Мне казалось, ты, наоборот, стараешься при любом удобном случае переложить финансовую ответственность на соседа.

– Я делаю так только когда мне наплевать, – возразил Дирк. – Сейчас не та ситуация.

– Ого! – оценил его широкий жест джинн. – Но все равно пока не