Изгой Высшего Ранга II - Виктор Молотов

Дружинин вздохнул. И на этот раз выдал всю правду:

— Да. Хочу уточнить, почему ваше рациональное мышление не распространяется на поездку в общину Пустых?

А, так вот о чём он. Мы сейчас как раз ехали в ту самую общину, о которой рассказывала Вероника. Она находилась на другом конце Москвы, в промышленном районе.

Как мы с Дружининым и договаривались, поехали вместе. Я вообще хотел добраться на метро, так дешевле и быстрее. Но куратор настоял взять служебную машину от ФСМБ. Аргументировал это тем, что так комфортнее и безопаснее.

Я думал, пришлют какую-нибудь развалюху. А приехал вполне приличный седан бизнес-класса. Чёрный, с тонированными стёклами. Ещё и с водителем.

Непривычно. К хорошему, наверное, привыкаешь не сразу.

— Если хотите знать моё мнение, Глеб Викторович, — продолжил Дружинин, — то мне кажется, что в этой общине нас не ждёт ничего хорошего.

— Возможно, — я не стал отрицать. — Но я не хочу отказывать людям, которые увидели во мне надежду.

— Надежду на что? — он скептически приподнял бровь.

— На то, что приговор, вынесенный в десять лет, не окончательный. На то, что жизнь может измениться. На то, что они — не мусор.

Дружинин нахмурился и промолчал. Ему вообще не нравилось, что я продолжаю поддерживать связь с Пустыми. Ещё бы, так у него гораздо больше проблем.

— И если мне удастся сделать их жизнь хоть чуточку лучше… — я смотрел в окно на проносящиеся мимо дома. — Если их будут оскорблять на улице не пять раз в день, а три, это уже будет достижением.

— И снова говорите складно, — куратор покачал головой. — Но мне все равно это не нравится.

Дальше мы ехали молча. Не стали спорить друг с другом, ведь каждый понимал, что это бесполезно.

Я тоже заметил, что с появлением Системы стал куда более рассудительным. Стал замечать то, на что раньше не обратил бы внимание. На что-то стал менее эмоционально реагировать. Словно Система вкладывает в меня недюжинную долю опыта помимо силы.

Но чьего опыта? Пока этот момент также оставался непонятен. Хотя помню, что Система говорила про коллективный опыт, однако до девяностого уровня я ещё не дошел…

Снова всё сводилось к тому, что ради ответов нужно повышать уровни и становиться сильнее.

Я снова достал телефон и обменялся парой сообщений с Дашей. Она спрашивала про интервью, тоже его читала. Сказала, что делу поможет, если я покажу миру не только на своем примере, что Пустые чего-то стоят.

И я над этим задумался. Идея вполне хорошая. Может, в общине я придумаю, как её реализовать, когда увижу реальную жизнь Пустых в столице.

Кстати, Даша до сих пор была в Москве. Уже больше недели. А ведь у неё учёба в колледже, в другом городе. Даже не знаю, как она объясняет своё отсутствие.

Подозревал, что она осталась ради меня. Хотела встретиться, потом уехать. Но спрашивать напрямую не хотелось, поэтому решил уточнить лично, когда увидимся.

Зная её, даже если я попрошу не жертвовать учебой, она всё равно не согласится. Всё-таки упёртая. С обострённым чувством справедливости, что мне не раз доводилось наблюдать.

Вскоре мы приехали. Пришлось больше часа добираться от Академии.

Когда машина остановилась, я вышел и огляделся.

Предо мной предстала четырёхэтажная коробка из серого кирпича. Окна были частично заколочены, частично забраны решётками. Штукатурка облупилась и местами отвалилась, обнажая кладку. Крыша просела с одного края. Водосточные трубы проржавели насквозь.

Здание, которое давно пора снести. Но здесь жили люди.

— Впечатляет, — с сарказмом заметил Дружинин, выходя следом.

Но я не стал комментировать его слова. Всё равно мы отсюда не уедем, пока я не осмотрюсь и не пообщаюсь с Пустыми.

На входе нас встретила Вероника. Она стояла у ржавой железной двери и улыбалась. Но я заметил: что-то её тревожило. Глаза бегали, пальцы нервно теребили край рукава.

— Глеб Викторович! — она шагнула навстречу. — Спасибо, что приехали. Я вам здесь всё покажу. Всем уже не терпится с вами познакомиться.

— Это меня и пугает, — тихо пробормотал Дружинин.

Достаточно тихо, чтобы услышал только я.

Мы вошли внутрь следом за Вероникой.

Если снаружи здание выглядело плохо, то внутри было не лучше. Обшарпанные стены, покрытые трещинами и потёками. Линолеум на полу, вытертый до дыр, местами вздувшийся.

По сути, это была огромная коммуналка на всё здание. Длинные коридоры с дверями по обеим сторонам. Общие кухни, общие душевые, общие туалеты. Только вместо нескольких семей здесь жили больше ста человек.

А всего в общине состояло около трёхсот. Но, как говорила Вероника, у них есть какое-то своё жилье, и они приходят только на собрания.

— Сколько всего людей здесь живёт? — спросил я, оглядываясь.

— Сто двадцать три на данный момент, — ответила Вероника, ведя нас по коридору. — Число постоянно меняется. Кто-то уходит, кто-то приходит.

От общего числа Пустых в Москве — это капля в море. Однако не будь этой общины, все проживающие здесь оказались бы на улице.

— И в вашем распоряжении только одно здание? — Дружинин скептически осмотрел потрескавшийся потолок.

— Да, его нам выделило государство ещё тридцать лет назад, — она кивнула. — На первом этаже у нас общие помещения: кухня, столовая, комната отдыха. На втором и третьем располагаются жилые комнаты. На четвёртом — хозяйственные.

Судя по состоянию крыши, на последнем этаже жить невозможно. Поэтому там сделали что-то вроде склада.

Вероника решила начать экскурсию с жилых зон. В коридоре второго этажа было много людей.

Они стояли вдоль стен, сидели на подоконниках, выглядывали из дверей. Разных возрастов — от молодых до стариков. Одеты все бедно, но чисто. И все смотрели на меня.

Я слышал их шепотки:

— Неужели он и правда приехал?

— Думаешь, он нам поможет?

— Сомневаюсь… Нам никто не поможет. Зря Вероника его пригласила. Он же больше не Пустой, — проворчала какая-то старушка. — Веронике давно пора смириться с нашим положением.

— Тихо ты! Он же слышит!

Последняя реплика принадлежала пожилой женщине. Она шикнула на соседку и виновато посмотрела на меня, словно извиняясь за чужие слова.

Я кивнул ей. Она расплылась в улыбке.

Подходить ко мне люди не решались. Держались на расстоянии, словно боялись спугнуть.

— Здесь в основном живут те, кто ищет работу, — пояснила Вероника, заметив мой взгляд. — Или те, кто не может работать по состоянию здоровья. Инвалиды, пожилые, люди с хроническими заболеваниями.

— Пустым настолько сложно найти работу? — уточнил Дружинин.

— Очень сложно, — она кивнула. — Большинство работодателей отказывают сразу, как только видят в документах отметку о статусе. Даже если человек подходит по всем параметрам.

— Но ведь это незаконно, —