Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

того же сожженного монастыря некогда. Яровые на правах владельцев шахты узнали о находке первыми и не поскупились на щедрую плату за молчание. Секретную лазейку восстановили и достроили поместье так, чтобы подвести его к крытому помещению. До недавнего времени подземный ход считался сомнительной инвестицией, ведь никто из поколений Яровых не воспользовался им по назначению... Но это изменилось после начала уничтожения Серого Ордена.

Воздух не хватало, сердце стучало быстрее, тело взошло потом. Где-то он слышал, будто тайные ходы Святого Престола выложены мрамором и такие широченные, что две повозки разминутся... Жаль, что монахи, рывшие эту червячную нору, не слышали ватиканских сплетен.

Огонек фонаря замелькал и погас. Характерник выругался. А мог бы спокойно ехать через главные ворота, за которыми все равно никто не следит! Чем он только думал?

К счастью, вскоре доски сменились каменной лестницей — он почти на месте. Ход привел в амбар с хламом, а потайная дверь пряталась в стене за здоровенным пейзажем пера Януша Ярового, Яремова прадеда. Характерник с громким хэканьем вывалился в амбар, поставил фонаря к кучке других, перевел дыхание, чихнул от пыли, промокнул потную голову платком и вышел в родное имение.

- Сын!

Ядвига Яровая ждала в коридоре у двери. Как всегда, была одета в изысканный черный наряд, подчеркивавший траур за мужем Степаном и свекром Николаем, а также за всеми погибшими рыцарями Серого Ордена. Ее искусный макияж не скрывал новых морщин: за те месяцы, что Ярема не видел матери, она состарилась, и это больно резнуло сердце сына.

— Меня известили, что погонщик привел вашу лошадь, и я сразу двинулась сюда, — Ядвига встала на цыпочках и сомкнула его в объятиях. – Как хорошо, что вы вернулись!

— Мамуньо, — Ярема улыбнулся и крепко обнял ее. – Я соскучился.

- Мой единственный, любимый сын! Как хорошо, что вы живы и здоровы!

– Вашими молитвами.

Ядвига отступила, склонила голову в сторону, разглядела его с болью, восторгом и гордостью.

— Разрешите полюбоваться... Никак не привыкну к вашей новой прически.

Ярема улыбнулся, провел ладонью по бритой голове. Бессознательным жестом поправил повязку на выбитом глазу.

— Эта офицерская форма так вам подходит! В каком вы поступаете?

- В капитанском.

Все документы были выписаны на выдуманное имя, что он даже не пытался запомнить, потому что даже последняя собака в Запорожье знал, что безглазый великан с заплетенной в косину рыжей бородой — младший брат гетмана Ярового и тот самый разыскиваемый характерник по кличке Циклоп.

— Как вы, мамочка?

– Ужасно! Кровавая травля, наглые фанатики, убийство по убийству... Однако я знала, что мы переживем эти напасти! Потянула за все имевшие нити, собрала все долги, вспомнила все обещания — и борзые сломали клыки о наши стены. Но вторглась Орда, — говорила Яровая, бережно смахивая с его мундира крошки земли. – Теперь я беспомощна, сын мой. Могу только каждое утро читать газеты, ежедневно ждать известий, каждую ночь видеть ужасы о казенном конверте с бумажкой внутри, на которой кто-то безликий лепечет о героизме и пожертвовании...

Натура госпожи Яровой изменилась после избрания ее любимого первенца гетманом Украинского государства. Годами Ядвига помогала Якову прокладывать путь политика вплоть до Красного Совета, радовалась каждому его успеху, гордилась сыном... в первые минуты правления приказал уничтожить Серый Орден, чем фактически приговорил к казни собственного деда. Ошеломленная такой изменой, Ядвига с тех пор ни разу не виделась с сыном — игнорировала письма, не принимала приглашений и строго-настрого запретила пускать Якова в стены семейного имения. Чтобы расставить все точки над «i», публично провозгласила, что отказывается от старшего сына. Ах, какой тогда разразился скандал! Как радовались газетчики этой новости! Как долго смаковали, как тщательно перемывали косточки гетманских родственников! Особую перчинку добавляло то, что второй сын госпожи Яровой — рыцарь Серого Ордена, которого обвиняли в покушении на родного брата, но он сбежал из тюрьмы.

Ядвига не обращала внимания на молву. Помощь характерникам стала ее новой целью: она добровольно превратила имение в приют для волчьих рыцарей. Уцелевшие сероманцы находили здесь пристанище — сытое, теплое, безопасное. Все пытались скрываться в Чорткове, пока проклятие разрешало, и между собой госпожу Ярову именовали не иначе как Мамуньо.

Да, такой громкий секрет не мог задержаться в стенах имения, поэтому к госпоже Яровой постоянно наведывались отряды борзых Святого Юрия. Дальше ворота не пошел ни один: божьи воины получали отпор, скрежетали зубами и возвращались к караулке вокруг имения. Неслыханную уступчивость борзых объясняли личным, очень настойчивым вмешательством гетмана, пытавшегося хоть как-то уладить вину перед матерью.

– Мои друзья уже собрались?

– Последним сегодня утром прибыл Катрин мужчина, – Ядвига дернула уголком рта. — Надеюсь, он заставит эту женщину пересмотреть воспитание девочки, потому что, со всем уважением, не вкладывать малыша в такой поздний час до сна есть ненастье...

— Маменька, — взмолился Ярема. — Позволь женщине воспитывать свою дочь, как она считает нужным!

Госпожа Яровая кашлянула, вложив в этот звук все, что она думала о таких методах воспитания.

— С ним прибыли два ваших давних товарища и какой-то альбинос, впервые его вижу, — продолжила Ядвига.

– Альбинос? Интересно, – Ярема хмыкнул.

— Пестрое общество собралось в кабинете Степана. Я распорядилась принести туда немного еды. Уверена, что вы голодны с дороги, — пани Яровая ласково улыбнулась. — Надеюсь, этот ужин разрадует вас после армейского рациона.

– Спасибо, маменька! – Ярема глубоко ей поклонился. – Обязательно зайду, когда мы завершим встречу.

— Я буду почивать. Мы успеем поговорить, мой добрый сын, так что лучше поспите как следует, — Ядвига осторожно провела ладонью по его щеке, чего не делала даже в детстве Яремы. — Вы живы, здоровы, а это главное... Большего мне и не нужно.

Она встала на цыпочках, поцеловала сына в лоб и задробила прочь. Характерник провел сухую мамину фигуру с чувством благодарности, пожелал ей мысленно крепкого здоровья, после чего двинулся по лестнице вверх.

Шаги гулко отражались в пустых коридорах, освещенных керосиновыми лампами. Гостевые комнаты, еще год назад населенные беглецами, опустели. Степан Яровой считал Волчью войну величайшей трагедией Серого Ордена — если бы он только знал, какая судьба внуков Мама впереди!

После гибели отца вход в его кабинет разрешался разве что уборщикам, но Ядвига отменила неприкосновенность и превратила комнату в совещательную. Степан одобрил бы такое решение, сказала госпожа Яровая.

У дверей Ярема остановился и прислушался: изнутри неслись знакомые голоса. Как же он