ОПЯТА (роман-зеркало для массового чтения) - Алексей Константинович Смирнов

Внутри, с другого бока, устроился Кардинал. Он протянул молодому человеку руку.

- Я не собираюсь с вами здороваться, - отрезал тот сгоряча. - Пусть никакого здоровья у вас не будет.

- Руку, - повелительно приказал Кардинал.

Амбигуус-младший подумал и нехотя подчинился.

Руку приняли в тесные клеши, защелкнули наручник, и потребовали вторую.

- Молодой человек, - Кардинал заглянул Амбигуусу в глаза, - вы получите все - даже чин лейтенанта королевских мушкетеров, если будете исполнительны, расторопны и оставите голубые юношеские мечты о скором выходе на волю. Они у вас и вправду, часом, не голубые? Мы все организуем...

Он перегнулся через Артура и разрешил Билланжи подать команду:

- Можно ехать.

Тот пристально рассматривал стройплощадку, заполненную врагами.

- Сейчас бы всех и накрыть... - просипел он с ненавистью, неслыханной в подлунном мире, разве лишь в самых укромных его уголках.

- Ты глуп, - ответил ему Кардинал, откидываясь на подушки. - Лучше по одному.

Билланжи не ответил. Мысленно он уже возводил себе памятник.

Глава пятая

В ПИСЬМО К ДРУГУ ТРЯПИЧНИКУ

34. Против Кардинала

Разгром, учиненный Билланжи в квартире Амбигуусов, привел Извлекунова и Гастрыча в полнейшее умоисступление - большее, чем хозяев.

- Размножить! - хрипел Гастрыч. - И резать, резать, резать....

- Принцип, или "бритва", старого доброго Оккама, - возразил окулист, вообразив перед собой штук двадцать Билланжи. - Не умножать сущности без необходимости.

- Правильно говоришь! - оставался невменяемым Гастрыч. - Старой бритвой по горлу! Тупым Спутником!.. Пущай летят позывные!..

Анюта горько плакала и по сыну, и по дому.

Вышел Артур-дубликат, во время погрома прятавшийся в шкафу с бутылью декокта, но и это ее не утешило.

Старший Амбигуус расхаживал взад-вперед, наркологически уперши кулаки в бока.

- Они сказали, что позвонят нам, - сказал он с надеждой.

- Но они выбьют из него все! Они будут его пытать, резать уши с пальцами! - возопил Извлекунов. - Мой Бог, только бы они начали с глаз. Тогда я смогу пригодиться...

- Они не успеют, - злобно усмехнулся Гастрыч. - До полуночи осталось недолго. Мы предъявим им солидные контраргументы. Вернее, ему.

- Кому? - спросил Артур Амбигуус, ничего уже не соображавший.

... Гастрыч ухитрился различить тень Кардинала сквозь тонированное стекло.

Временами бывает же, что заурядный человек проявляет, как в шапито, чудеса ловкости: перемахивает через трехметровый забор, спасаясь от быков, посланных за исподним Отважного или там рогами, с тремя уже пиками в боку, бабло снимать, а то вдруг выжимает трехпудовую гирю, показывая, что в ней нет ни единой золотой слезинки. А вот у Гастрыча вдруг резко обострилось зрение.

Он вспоминал лесоповал. Гастрыч умирал, когда ему протянули кружку: грев от Кардинала, сказали Гастрычу, и он запомнил это прозвище на всю жизнь.

И шконочки-коечки ихние были рядом, и временами Гастрыч тискал Кардиналу романы про кардинала и королеву, а иной раз приходилось тискать и самого Кардинала за неимением королевы, но это уже в строжайшем секрете, когда все спали с пятыми петухами. Давно что-то видел, но помалкивал, и Гастрыч не отрицал, что Кардинал пригрозил Давно, или платил ему выкуп - в общем, Давно не очень любили даже очень многие, не считая Куккабурраса.

Чтобы немного успокоиться от нахлынувших воспоминаний, Гастрыч пошел к себе посмотреть, что и как. Готовы ли орудия труда, надраена ли сталь...

Он стоял, держа руки в карманах, и думал, чем будет сводить южный загар с четы Кушаньевых при встрече с нею. Ему рисовался воображаемый реактив, и он пожалел, что рядом нет изобретательного студента.

35. Золотое крыльцо с золотыми же яйцами

Итак, за столом сидели Артур Амбигуус-старший, Извлекунов, Гастрыч и Анюта. Прочих заперли. Они ожидали нарочного от Билланжи. Накрыто было скудно, неопрятно, ибо никто и никоим образом не предполагал, что очень скоро за этим золотым столом побывают и Царь, и Царевич, и Король, и Королевич, и многие другие криминальные титулованные особы, решившие оттеснить Билланжи и сыграть свою игру.

Первым же с Золотого Крыльца пожаловал Зазор - тощий, как жердь, с паучьими пальцами, с поступью крадущегося тигра и дыханием зловонного дракона. Ему отворил настороженный Извлекунов.

- Потолковать надо, - улыбнулся Зазор, перешибая дыханием оранжерею.

Врач всегда остается врачом.

- Вам надо к дантисту, - пробормотал Извлекунов.

- Это гастрит, - не согласился вор. - Я питаюсь кое-как, вы сами понимаете. От случая... то есть от дела к делу. Вот и выхлоп выходит. А у дантиста... Уже-с! Уже-с побывали! Ужас, как побывали! - Зазор нескладно присел к столу. Анюта сняла с чайника бабу в юбке, а гость в это время прикидывал, удобно ли использовать такую женщину с чайника для сеанса мастурбации в зоне. - Золотых коронок больше не будет, - Зазор нес какую-то околесицу. - И платиновых. И с дантистом нехорошо...

- Что вам угодно? - старший Амбигуус начал подниматься из-за стола.

- Сядьте, прошу вас! - воскликнул Зазор. Раздался звонок. - Кого еще принесло? - недовольно спросил гость.

Выяснилось, что прибыл Доля, сразу расстроившийся при виде Гастрыча, и остался ждать в прихожей.

- Так, прохиндей один, - объявил Гастрыч, возвращаясь в комнату. - О чем вы хотели потолковать? Это Билланжи прислал вас сюда?

- Ни в коем случае! Как же это - о чем? О ком! О студенте. Я знаю, где его прячут.

- Студент? - удивился Гастрыч, встал и вышел. - Да вот же он, - сосед втолкнул особенно удачного двойника с отличной памятью на события бытового и научного характера: конечно, с изъянами, с провалами, не позволявшими синтезировать отвар.

Гастрыч протянул двойнику стакан с декохтом; тот выпил и удвоился.

- Так оно и было - жизнь Вечная, - подытожил Гастрыч. - Не того сцапали. Вот вам - студент. Но я у тебя какое-то бабло вижу. Ты нам бабло принес?

Это было так неожиданно для всех остальных, что они растерялись и восседали молча. А Гастрыч был человеком начитанным и знал о случаях, когда просители идут косяком. Он уже все понял и чувствовал себя, как рыба в воде.

- Давай сюда, клади, не робей.

Зазор неожиданно разволновался; у него затряслись поджилки: боже, боже!

- Имею честь представиться: Зазор, - отрекомендовался он. - Законник без пяти минут. Пять ходок, дважды откидывался досрочно, за хорошее поведение. Но стойте... не вас