Археологи против пришельцев - Алексей Юрьевич Елисеев

рукой. Холодная керамика приятно легла в ладонь. Я отпил. Горьковатый, чуть кисловатый вкус ячменного пива ударил по рецепторам. Я смаковал напиток медленно, чувствуя, как прохладная жидкость возвращает меня к жизни лучше, чем любые настойки Хесиры. Простой, честный, земной вкус. И я вспомнил слова Велеса: «Оставайся собой…». Не богом, не героем. Просто мужиком из гаража, который чинит то, что сломано, пьёт пиво, не гнётся под ударами судьбы и даёт сдачи. Да, девочки, русский мужской характер, переломавший хребет ни одной и даже не десятку армий завоевателей.

Я посмотрел на Стеллу. В её глазах плескался пережитый ужас, но сквозь него пробивался робкий огонёк. Она видела мою звериную ярость, но видела и то, ради чего эта ярость была рождена. А я видел в ней единственный свет в этом проклятом мире — якорь, который не давал мне окончательно утонуть в первобытной злобе. Мы были связаны кровью, страданием и взаимным спасением. Была ли это любовь? Глубокая привязанность? Травматическая связь? Вероятно, всё вместе, взболтанное в адском коктейле.

В тот вечер, у костра, она села рядом, положив голову мне на плечо. Мы не говорили. Не нужно было. Мы были намертво скованы цепью событий, и этого было более чем достаточно.

Я сделал ещё один глоток пива. Впереди была погоня. Впереди было море. Впереди был последний жрец и Сердце Тьмы. Выжившие рабы — около пятидесяти душ — теперь были моим отрядом. Они выбрали меня своим номархом, но и тут без нюансов не обошлось. Номарх — это управитель нома. Княжества по нашему, а вот его-то у меня не было. Номарх без нома. Стеллу — они называли белой жрицей, с подачи Хесиры. «Хор-Освободитель». Звучало дико, но в их взглядах была надежда, которую я не мог разрушить. Хор так Хор. Не Хер же, и на том спасибо.

Итак, я их вождь. А я что? Кто я такой, чтобы стоять на пути у демократии? Разберёмся. А кто не согласен с результатами выборов — жестоко, но в полном соответствии с процессуальным кодексом, покараем. Шучу. Петросяню. Значит, не всё так плохо, как кажется.

Впереди ждала дорога.

Эпилог

Спустя несколько дней пути, с вершины прибрежной скалы, мы смотрели на волны Средиземного моря. Перед нами расстилалось море. У горизонта виднелся тёмный силуэт корабля с чёрным, как ночь, парусом. И он медленно удалялся, становясь всё меньше, превращаясь в точку на папирусе бесконечности.

Даже на таком расстоянии мы могли различить на его палубе высокую, нескладную фигуру в развевающемся, как траурное знамя, чёрном балахоне. На его лице сияла золотая маска Кобры, обращённая в нашу сторону. Он не двигался, просто стоял и смотрел. Провожал взглядом. Насмехался.

И мы оба уже не видели, но чувствовали, как в его руке слабо пульсирует фиолетовым светом украденное «Сердце Апопа». Он знал, что мы здесь. Он следил за нами.

Погоня ещё не окончена. Она только началась.

Постскриптум

Клякса чёрного паруса исчезла за горизонтом, но мы продолжали стоять на скальном уступе, укрывшись в его тени от первых, ещё не обжигающих лучей. Внизу, до самого горизонта, расстилалась пустыня — безбрежное море золотисто-красного песка, волнами уходящее в бесконечность. События с рабством и встреча с космическим ужасом остались позади. Выжившие рабы, выбравшие свободу, разошлись своими путями. Поблагодарили, пообещали хранить молчание и разнести весть о падении Антипирамиды шёпотом, от нома к ному, от оазиса к оазису. Чтобы все знали о произошедшем. Социальная ответственность, от которой я так долго бегал, наконец-то отстала. Хесира, выполнив свою странную миссию, просто исчезла в предрассветной дымке, как и положено таинственным старухам. Оставила нам узел с травами и прощальное: «Пути богов неисповедимы, дети чужих песков». После она попросту исчезла в песках, как и не было, но… Спасибо и на этом.

Теперь мы были одни.

Я и Стелла. Израненные, измождённые, но живые. Моя левая рука всё ещё висела бесполезной плетью, мёртвым придатком, обмотанным тряпками, но понемногу чувствительность к ней возвращалась, а вчера начали шевелиться пальцы. В бороде и волосах серебрилась седина, которой не было ещё неделю назад. Стелла прижималась к моему боку, и я чувствовал, как она вздрагивает от каждого порыва ветра, словно в нём слышится шёпот из Бездны. Мы победили, но эта победа была горькой, как полынь, и дорогой, как оригинальные запчасти к «Ягуару». Но мы выжили, и это было главным.

Что дальше? Этот вопрос повис в горячем воздухе без ответа.

Искать путь домой, в мир, где есть гаражи, горячая вода, интернет, наука и замороженные пельмени? Эта мысль казалась такой же далёкой и нереальной, как сон о полёте.

Или преследовать последнего жреца, чтобы не дать культу Апопа пустить корни в других землях? Ввязаться в глобальную войну с космическим злом, имея в арсенале одну рабочую руку и посттравматический синдром.

Стать шёпотом в пустыне? Легендой про Хора-Освободителя и его белой жрице? Открыть франшизу по спасению мира?

Все эти варианты казались одинаково безумными. Мы были лишь двумя песчинками перед лицом вечности, двумя уставшими людьми, которым просто хотелось немного тишины и шума моря.

Солнце встало над Западной Пустыней, считавшейся у древних египтян царством смерти. Глядя на это испепеляющее марево, я был готов с ними согласиться. Жар был таким, словно сам Ра направил на нас свой разгневанный взгляд через увеличительное стекло.

Мы повернулись спиной к морю и пошли. Пошли навстречу этому пеклу, шаг за шагом, оставляя следы на песке Вечности. Следы, которые уже через час заметёт ветер, не оставив и намёка на то, что здесь кто-то был.

Нас ждала дорога. Путь, который мы пройдём рука об руку. И мы пошли.