Военкор 2 - Михаил Дорин

Не видел он смысла! — взорвался Рыгин, резко поднявшись из-за стола. — Ты корреспондент! Твоя задача писать так, чтобы армия выглядела достойно. Чтобы люди знали, кто тут герои… эм… кто принимает правильные решения, кто жизнь свою за Родину отдаёт.

— Я написал, как было, товарищ полковник. Без прикрас и преувеличений.

— Да при чём тут прикрасы? Ты пойми, Алексей, люди подвиги совершают. Но руководят ими конкретные командиры, отвечающие за этих самых героев головой. А в Москве теперь читают и спрашивают кто командир? Почему не сказано? А что я им отвечать буду?

— Можете назвать мою фамилию, товарищ полковник. Я на месте был, всё видел и слышал. За каждое слово отвечаю.

— Ты наглеешь, Карелин, — прорычал Рыгин, приблизившись ко мне вплотную. — Ещё раз такое напишешь, лично займусь, чтобы тебя больше сюда не пускали. Понял меня?

— Я понял вас, товарищ полковник. Но менять ничего не собираюсь.

Рыгин лишь тихо процедил сквозь зубы:

— Катись отсюда, корреспондент. По Афганистану теперь будешь пешком ходить. Это я тебе обещаю. Никаких больше тебе разрешений не выпишу.

Не помню, чтобы мне Рыгин хоть какую-то бумажку выписывал. Я поднялся и посмотрел ему прямо в глаза:

— Выпишите, товарищ полковник. Даже не сомневайтесь.

— Думаешь, кто-то там наверху тебя вытащит? Думаешь, звонок из Москвы и всё, любые двери открыты? — недовольно пробормотал Рыгин, доставая из ящика пепельницу. — Ты очень ошибаешься. Повторяю, больше тебя в войсках не будет.

Рыгин собрался продолжить нравоучения, но тут резко зазвонил телефон на столе. Полковник раздражённо поднял трубку, продолжая сердито глядеть на меня.

— Рыгин слушает… Да… Так точно… — его голос резко изменился, став подчёркнуто уважительным. Он привстал со стула, словно собеседник мог его видеть. — Понимаю, товарищ генерал-полковник. Безусловно… Всё будет исполнено точно и в срок. Да. Понял. Спасибо! Служу Советскому Союзу!

Он осторожно положил трубку, несколько секунд молчал, явно собираясь с мыслями. Взгляд его больше не горел агрессией, скорее наоборот был растерянным и несколько ошарашенным.

— Повезло тебе, Карелин, — процедил он сквозь зубы и достал сигарету. — Позвонили… свыше. Очень свыше. Не иначе как кто-то в Москве всерьёз заинтересовался твоими писульками.

— Вы хотели сказать, статьями?

— Да хоть мемуарами. Сказали, что в академию Генерального штаба меня отпустят, если… короче достал ты меня! Что тебе нужно?

На столе товарища полковника лежала карта Афганистана. Я тут же показал Рыгину точку, куда мне нужно.

Он тяжело вздохнул.

— Значит, Джелалабад тебе нужен? Хорошо, лети в свой Джелалабад.

Голос его звучал устало и раздражённо, но спорить он уже не пытался. Позвонив и распорядившись о моей отправке, полковник вернулся к своим бумагам.

— Только учти, в следующий раз никакая Москва не спасёт. Будешь сидеть здесь — на базе в Кабуле и близко к солдатам тебя не подпущу. Понял?

— Так точно, товарищ полковник. Спасибо за понимание.

Рыгин махнул рукой, молча указывая на дверь. Я повернулся и вышел, оставив полковника переваривать только что произошедшее. Уже закрывая дверь, я услышал, как он со злостью пробормотал:

— Орденоносец! Совсем обнаглели журналисты.

Глава 15

Выйдя из здания штаба, я остановился на крыльце. Щурясь от яркого афганского солнца, набрал полную глушь воздуха.

— Душно, блин, — проговорил я.

Только не от жары, а от густого воздуха, пропитанного выхлопными газами машин. Душно было и от разговора с Рыгиным. Как вот с такими «паркетными» как этот полковник, можно работать? А потом он поступит в Академию Генерального штаба и пойдёт выше. Есть же много командиров, которые больше этого заслуживают. Более авторитетные и способные. И не на бумаге.

Закончив с мыслями о командирах, я начал настраиваться на убытие в Джелалабад.

Но и здесь меня отвлекли. Не успел я сделать и пары шагов по бетонной дорожке, ведущей от ворот штаба, как прямо передо мной резко затормозил зелёный армейский УАЗ, подняв клубы густой пыли. Я недовольно поморщился, прикрывая лицо ладонью, и сделал шаг в сторону, намереваясь обойти машину.

Из распахнувшейся пассажирской двери УАЗа вышел офицер в звании майора. Я сразу узнал Глебова, того самого представителя КГБ, с которым мы виделись у школы после истории с пацаном-шахидом. Майор был подтянут и серьёзен, в полевой форме без знаков отличия. Выйдя, он огляделся напряжённым взглядом, а потом, чуть расслабившись, протянул мне руку.

— Товарищ Карелин, доброго дня, — произнёс Глебов сдержанно. — Рад, что застал вас до отъезда.

— Добрый, товарищ майор, — ответил я, пожав ему руку и с любопытством глядя в его непроницаемое лицо. — Чем обязан? Я так понимаю, встреча не случайна?

— Давайте прокатимся, Алексей, — Глебов указал на заднюю дверь УАЗа. — Подвезу вас до корпункта, а заодно кое о чём поговорим.

Я помедлил, невольно оглянувшись на здание штаба. Понимал, что от таких предложений просто так не отказываются, особенно когда их делает человек из КГБ.

— С удовольствием, — ответил я. — Поехали.

Я сел на заднее сиденье, захлопнул дверь, Глебов сел рядом, хотя когда приезжал, выходил из передней пассажирской двери.

— Поехали, сержант. Прокатимся немного по городу, — бросил он водителю.

УАЗ мягко тронулся с места, плавно выезжая на разбитую кабульскую улицу. Некоторое время помолчали.

Наконец, когда молчание затянулось, майор пристально посмотрел на меня.

— Знаете, Алексей, я внимательно слежу за вашими материалами. Смело пишете, даже слишком смело. Не всем это нравится, но в нашей работе такие люди, как вы, ценны.

Я молча кивнул, понимая, что подобный комплимент — лишь вступление к более серьёзному разговору. Глебов явно приехал не за тем, чтобы обсудить мою работу в газете.

— Спасибо, товарищ майор, стараюсь как могу, — дежурно ответил я.

Впереди нас двигался поток машин, а за окнами мелькали серые фасады домов, редкие группы афганцев, погружённых в свои ежедневные дела.

Глебов опять помолчал, будто подбирая нужные слова. Я ждал, когда он заговорит. Но поскольку молчание затягивалось, уставился в мутное от дорожной пыли стекло, наблюдая за жизнью афганской столицы. У обочин стояли облезлые «жигули» и разноцветные грузовички с набитыми до отказа кузовами.

Наконец, после затянувшейся паузы майор заговорил, не поворачивая головы.

— Много здесь сделано, Алексей. И школы строим, и дороги, и фабрики запускаем. Помощь идёт, и она реальная. Вот только пока конца-края не видно…

— До конца здесь ещё долго, — ответил я тихо, не