Княжич - Николай Михайлович Ярыгин

Прочитав пару раз письмо, Дмитрий тут же отправился искать наставника, чтобы согласовать с ним свой отъезд. Потом зашел в конюшню проведать своего рыжего коня и попросил конюха приготовить овса на три дня в дорогу. А так как день клонился к вечеру, решил выдвигаться уже завтра с утра. Встав еще до рассвета, быстро перекусив и выпив чаю, успокоил бегающего вокруг него домового тем, что берет его с собой. Потом заехал за слугой, что привез письмо, на постоялый двор, и вместе они отправились в Москву.

Двигались споро, нигде старались не задерживаться, на ночлег Дмитрий решил останавливаться на постоялых дворах, так как ночевать у костра на снегу не очень-то хотелось. Зима – темнеет рано, вот и на постоялый двор въезжали по темноте, хорошо хоть дорога была проторена, лунный свет неплохо освещал окрестности, а, почувствовав жилье, и кони пошли ходче.

Народу на постоялом дворе было немного, Дмитрий заказал ужин, после которого слуга пожелал спать на конюшне рядом с лошадьми. А Дмитрий, прихватив с собой пару пирожков и небольшой кувшин молока для домового, отправился спать в оплаченную комнату. Хоть в дороге и устал, все-таки весь день в седле, но заснул не сразу. Что-то не давало ему отправиться в царство Морфея, как-то тревожно и неспокойно было на душе. Но в конце концов ночь взяла свое, и Дмитрий заснул.

Встал так же до рассвета, быстро перекусив и прихватив с собою вчерашних пирогов, вскочил в седло своего Рыжика. Выехав с подворья постоялого двора, приказал слуге ехать рядом и накрыл обоих защитным пологом, влив в него достаточно силы. Чем дальше удалялись от постоялого двора, тем тревожней становилось у Дмитрия на душе. Он достал пистоли – подарок отца – и свою саблю. Магия дело хорошее, но и про пистоли с саблей забывать не стоит, зря он столько тренируется, что ли.

Все равно нападение произошло неожиданно. Вдруг с опушки леса раздался залп из нескольких штуцеров. Как ни готовился Дмитрий к нападению на него, но все равно испугался и даже растерялся на пару мгновений. Будь среди нападавших маг-боевик, то эти минуты растерянности могли бы для Дмитрия плохо закончиться. Но обошлось, да и стрелки были еще те, ни одна пуля даже в щиты не попала. От выстрелов упала часть снега с кустов на опушке леса, за которыми находились нападавшие. Дмитрий развернул коня в их сторону и послал веер ледяных игл в то место, где они располагались. Буквально сразу же раздались предсмертные крики и хрипы.

– Оставайся на месте, – приказал он слуге, а сам, вынув саблю из ножен, а в другую руку взяв пистолет, направил коня в сторону опушки.

Добравшись по снегу к кустам, он увидел трех человек, лежавших и не подававших признаков жизни, и одного раненого, которому одна игла пробила правое плечо, а вторая – ногу. При этом видно было, что на ноге перебита кость, раненый лежал и тоненько выл. Лицо его такое же бледное, как и снег, на котором он лежал, показалось Дмитрию знакомым. Но он отбросил эту мысль, татей, промышлявших на дороге, в его знакомцах не водилось.

– Не убивай, прошу, не убивай, – заверещал тот, увидев Дмитрия.

– Кто ты и почему напал на меня?

– Я… я… ты разве не узнал меня? Сенька я Растопчев, в пятом десятке служил.

Дмитрий, после того как раненый себя назвал, вгляделся в него и узнал. Да, служил с ним в одной сотне этот человек, вечно лебезивший и заискивающий перед Егором Силантьевым. Тот, правда, не обращал на него внимания. Егора больше интересовал Димка. Хотя и Егор, и все остальные узнали, что он княжич, лишь когда его вызвали к полковнику.

– Нам сказали, потребовали, заставили… Меня, я не хотел, не хотел, только не убивай, не убивай, я жить хочу. – Голос Степки становился все тише и тише.

Дмитрий соскочил с коня и присел над ним.

– Меня послали, чтобы я тебя опознал, – прошептал он синими губами.

– Кто послал, и кто все это организовал? – допытывался Дмитрий.

– Подпоручик Мохов, он недавно в полку, уже после тебя пришел. Вызвал и спросил, хорошо ли я тебя помню, а когда я ответил, он и приказал следовать с этими людьми и показать им тебя, – попытался показать на мертвецов Растопчев. – Ты меня не убьешь? – в который раз спросил он.

– Не убью, не убью. А кто приказал подпоручику, не знаешь случайно?

– Нет, не знаю, честно – не знаю, да и кто я такой, чтобы меня во что-то посвящали.

Всхрапнул конь, и это отвлекло Дмитрия, он отвернулся от раненого взглянуть, чего это Рыжику неймется, и в этот момент чувство опасности взвыло сиреной. Он как сидел, так и упал на бок, попытавшись тут же откатиться в сторону. Перед лицом мелькнула холодная сталь и раздался крик боли раненого. Дмитрий вскочил, огляделся – никого не было, только Сенька лежал, закусив губу и сжимая в руках кинжал, которым и хотел поразить Дмитрия. Видно, все-таки слабенький лечебный артефакт у него был, боль-то он убрал, но перебитую кость даже лекарь так быстро не срастит.

– Не все учел, болезный, – усмехнулся Дмитрий.

– Ну что ж, убивай, давай… Как я тебя ненавижу, чистенького, опрятного, богатенького. Ишь ты, он наравне со мной лямку тянул и ни слова о том, что он сын князя. Ненавижу, убивай, что стоишь, – истерил Сенька.

Дмитрий еще раз оглянулся вокруг, потом вскочил на коня и направился на тракт. Отъехав пару метров, оглянулся и сказал:

– Зачем я буду руки марать, сам помрешь или звери помогут, слышишь – волки воют, скоро пожалуют. – И, не обращая внимания на завывшего от отчаяния своего бывшего сослуживца, ударил коня каблуками сапог и рысью вернулся на тракт.

– Поехали, – сказал он слуге, – будь все время рядом.

После стычки чувство опасности должно было бы успокоиться, но оно не утихало.

«Что такое, – думал Дмитрий, – неужели дальше еще кто-то есть? Может, это был отвлекающий маневр, чтобы успокоить меня, а потом нанести удар, когда буду расслабленным. Может и такое быть, воевать со всеми смысла нет, вон, даже батя попал, и никто не смог ни уберечь, ни защитить». Он даже не удивился, назвав чужого для него человека батей, так просто без напряга, наверное, это все-таки влияние памяти прошлого владельца тела. «Так, так, так, – вернулся Дмитрий к более насущным проблемам, – надо поступить по-другому, хоть и не хотелось светиться, но придется».

– Слезай с коня, –