Сильные не убивают, книга 2 - Яна Каляева

Лес сменяется гладким черным болотом. Через него ведет тропинка — где сплошная, а где цепочка кочек. Вот весело будет по ним сейчас скакать бешеной козой! Камни в сумках — это, получается, чтобы наверняка пойти на дно, если поскользнешься или оступишься. Без лишних, значит, мучений.

На лице Клары проступает сомнение. Она поворачивается к Моте:

— Двое мокроухих. Думаешь, стоит с ними через Гладь?

Это мы с Мясопродуктом мокроухие, что ли? Эй, мы же оба уже второй раз в Хтони!

— Обойти все равно не получится, — безмятежно лыбится Мотя. — С юга миграция, с севера мох бесится…

Клара смотрит на нас с сомнением, потом машет рукой:

— Идем! Только спокойно, поняли меня?

Не знаю, поняли или нет. Но что-то уточнять бесполезно. Плавали, знаем — плохая примета.

Болото блестит — ни дать ни взять черное зеркало. Поначалу его окаймляет мертвого вида лес, а потом он пропадает из виду. Мы оказываемся посреди безупречно ровной глади — идеальные мишени. Плечи уже даже не ноют, а просто немеют — Клара и без того заставила тащить с собой чертову прорву барахла, а тут еще и камни… Хорошо хоть тропа оказывается более проходимой, чем выглядела.

Странно, что у болота нет запаха — никакого, совсем, будто это не вода с разлагающейся органикой, а в самом деле зеркало. От нечего делать рассматриваю наши отражения — вроде как прямо таращиться на других неприлично, да и тоже наверняка какая-нибудь плохая примета.

Клара прет танком, выражение лица соответствующее — решительное и одухотворенное такое. Мотя выглядит расслабленным — надеюсь, это означает, что прямой опасности он не чует. Мясопродукт тащится в хвосте, он насуплен и мрачен. Забавно, на нем та же синяя с белыми полосами куртка, в которой он в прошлый раз принимал болотные ванны, вот только выглядит она совершенно новой — у них в опричнине что, и прачечные магтехнические? Что вообще там происходит, чему этих несчастных курсантов учат на краю света — со снага-хай махаться?

Пока я смотрю, отражение Мясопродукта Андрея плавно, но быстро меняется: теперь на нем уже мощная броня в камуфляжных разводах, а в руках — странного вида штука… По форме — как сложенный зонтик, но изящная, в орнаментах вся… явно не серийное производство. Что за хрень, зачем она нужна среди болот? Отражение Андрея поднимает штуку и целится аккурат мне в спину. Оружие? Так, стоп, это морок, тут все не взаправду! И все же оборачиваюсь.

Это не морок! Броня, оружие — все на самом деле! Андрей целится в меня, его тупое лицо ничего не выражает. Немыслимо плотный луч света летит мне в грудь. На рефлексе прыгаю в сторону, прямо на зеркальную гладь — и проваливаюсь в нее.

Кто-то кричит, в воздухе свистят камни. Судорожно дергаюсь, но ледяная вода парализует тело и тянет вглубь — словно что-то обвило ноги. Оттолкнуться не от чего, держаться не за что. Отчаянно вдыхаю воздух напоследок и тут же винтом ухожу ко дну.

Испугаться толком не успеваю — пару секунд спустя рюкзак резко дергается вверх, вытягивая меня за собой. Не сам по себе — Андрей держит его здоровенной своей граблей. Аккуратно ставит нас с рюкзаком на соседнюю кочку. Тяжело дышу, пытаюсь пошевелить замерзшими мышцами — вроде понемногу отходят.

Клара и Мотя сосредоточенно, с силой бросают камни в воду, которая больше не напоминает зеркало. Странное какое занятие.

— Эй, ты чего? — спрашивает Мясопродукт. — За каким фигом вдруг прыгнула туда?

Смотрю исподлобья. Конечно же, нет на Андрюхе никакой брони — та самая синяя куртка, теперь рукава по плечи мокрые. В руках тоже ничего. Морда простодушная, встревоженная.

— Да так, — бурчу, — померещилось.

— Уходим, быстро! — отрывисто командует Клара.

Больше я на отражения не смотрю. В мокрой одежде холодно, но тиной от нее не пахнет — словно вода в болоте дистиллированная. Как только болото остается позади, наскоро переодеваюсь — с Кларой не забалуешь, она каждого заставила взять с собой запасную одежду и даже обувь, причем лично проверила, что все упаковано в герметичный мешок. Действительно, глупо было бы пойти в одно из самых опасных мест на планете и в результате помереть от простуды.

Теперь мы идем уже по широкой лесной просеке — откуда она тут только взялась? Не выдерживаю и догоняю Клару:

— А почему нельзя было предупредить? Ну, про Гладь.

Клара усмехается:

— Сказать «на отражения не смотреть, чего попало не думать»? Тогда бы вы оба такого тут набоялись на мою голову… На Гладь, если с мокроухими, завсегда надо выходить с тем, чем можно разбить отражения. Пока они не заместили того, кто отражается. Ладно, не дрейфь — Гладь только мокроухих любит, а кто ее хоть раз прошел, тому она уже не шепчет. В отличие от многого другого… Смотри в оба.

— Некоторые верят, будто Гладь предсказывает будущее, — бормочет Мотя.

— Ты-то хоть не говори под руку! — одергивает его Клара.

Старательно таращусь по сторонам, хотя пронизанная солнечными лучами березовая роща никаких подозрений не вызывает. Ну, если не считать того, что она летняя — в Поронайске-то живописная золотая осень стремительно сменяется унылой черной. В термобелье ощутимо становится жарковато.

Нет, я все, конечно, понимаю про лидерство и дисциплину — но Клара все-таки достала постоянно всех затыкать. А впрочем… я долго делила мастерскую с кхазадом и эльфийкой и выяснила, что у эльфов слух почти такой же острый, как у нас, а вот у кхазадов — почти такой же хилый, как у людей. Очень тихо говорю Моте:

— А ты чего, веришь в предсказания будущего эти все?

Мотя отвечает так, что слышу только я:

— И хотел бы не верить. Только я и сам немного Mólanor… прорицатель. Это у меня от бабушки.

— О, можешь предсказать мне что-нибудь хорошее?

— Liri, я бы с радостью. Только это так не работает. Иногда вероятности сплетаются в неизбежность, и тех, кто к ним восприимчив, просто… озаряет. Это как реклама в торговом центре — нельзя ни сменить канал, ни выключить. А хотелось бы, потому что… прорицание редко приносит добрые вести.

Да уж, тут не поспоришь… Клара нехорошо на нас зыркает, и мы с эльфом дружно затыкаемся.

Роща сменяется открытой местностью, и я