Гиппогриф Его Величества - Lis-Bet

рядом, непроизвольно отступили на шаг, и когда магия рассеялась, на том месте никого не оказалось. Император исчез во вспышке заклинания, и от него не осталось даже горстки пепла. Ничего, что можно было опознать или похоронить.

В глазах Калеба отразился ужас. Он дернулся, закричав:

— Отец!

Всё вновь пришло в движение, и с неба обрушился ливень. Эрик, едва веря глазам, глядел, как имперская армия в страхе обратилась в бегство, потеряв предводителя. Люди спасались, боясь попасть под смертоносные заклинания, и горе было тому, кто оступился. Самые сообразительные принялись срывать погоны, поняв, как заклинание выбирает цель. Разумеется, Калеб был одним из первых, кто сделал это, и за ним принялись повторять двое его приближенных. Эрик со странной смесью радости и жалости смотрел, как тот пытается остановить запаниковавших бойцов.

— Стойте! Бой не окончен! Не сметь отступать!

Его лошадь встала на дыбы, а сам Калеб вскинул клинок, вот только… никто не послушал его. Никто не вернулся в наступление, и в конце концов ему тоже пришлось бежать. Калеб бросил последний взгляд на непокорный город, и Эрика, как молнией ударило, когда он заметил полный горя и решимости взгляд. Почему-то от этого мороз прошел по коже, и в груди стянуло от дурного предчувствия. Он ещё некоторое время глядел, как имперские войска отступают, а затем обернулся к своим бойцам. На осунувшихся лицах впервые засияли широкие улыбки.

— Мы победили! — воскликнул Эрик, вскидывая клинок, и ему вторил крик, полный ликования. — Рипсалис сломил Непобедимого Корнелиуса!

— Мы живы! — закричал Крис и кинулся обнимать товарища.

— Маги справились! — подпрыгнул кто-то от счастья.

— Богиня защитила нас, — зарыдал один из бойцов.

Эрик оглядел их — израненных и уставших — а затем поднял взгляд к небу. Впервые он подумал, что хотел бы снова увидеть во сне Юнглин и спросить, не она ли помогла непроверенному заклинанию сработать, как надо, или же заслуги лежали только на плечах магов. Как бы то ни было, сегодня они могли отпраздновать победу и выдохнуть с облегчением.

Рипсалис не пал. Непокорный город продолжал крепко стоять, и никакая сила не могла заставить его опуститься на колени.

Глава 9. Искра оживления

— Доброе утро, Ваше Величество! Приятно видеть вас в хорошем расположении духа.

Калеб через отражение в зеркале посмотрел на впорхнувшего Гледа и дал знак слугам уйти. Те, почтительно поклонившись, безмолвно покинули комнату, оставив их вдвоем. Охранник лучился довольствием и светился, как солнце на небосводе. Несмотря на то, что он старательно сдерживал улыбку, одного взгляда хватало, чтобы понять, насколько счастье затопило его. Оно переливалось через край, и у Калеба на душе становилось легче. Хотелось тоже вдохнуть полной грудью, стереть хмурое выражение лица и легко шагнуть в новый день, навстречу победам и успехам. Позволив себе на мгновение расслабиться, он жестом поманил Гледа ближе.

— Подай кафтан, — сказал он, и тот безошибочно выбрал из двух темно-синий. — Ты всё так же читаешь мои мысли.

Глед помог надеть его, а затем принялся застегивать пуговицы и поправлять манжеты.

— Господин, я с вами с тех пор, как вам было пять, — улыбнулся он. — Мне ли не знать о таких вещах. К тому же этот кафтан подходит вашему цвету глаз.

— Матушка до сих пор не знает, что мне нравится, а ведь мы вместе уже шестнадцать лет, — Калеб позволил ему оправить одежду, а затем протянул руку. Глед подал императорский перстень, лежащий на столе. — Единственное, что ей было интересно, выучил ли я новую поэму.

— Она старалась развить вашу память, — сказал Глед. — Смею заметить, у неё отлично вышло.

— Это так, — Калеб закатил глаза, вспоминая, а затем критически оглядел себя в зеркале. — Она била меня веером по рукам каждый раз, когда я запинался. Сейчас мне хватает одного взгляда, чтобы запомнить текст, но мне стала ненавистна поэзия. Боюсь, я никогда не буду сочинять стихи, как отец.

— Зато у вас чудесно получаются ювелирные украшения, — заметил Глед. — Вы уже обработали те яркие камни, которые привезли послы из королевства Алия?

Калеб бросил взгляд на стол, стоящий около окна. Утренние лучи солнца падали на него, освещая наброски украшений, чертежи колец и ожерелий, а также необходимые инструменты. В особых шкатулках хранились драгоценные камни и заготовки из благородных металлов. Рядом стояло множество магических светильников. Они предназначались для работы ночью, когда естественного освещения не хватало, а вдохновение накатывало, веля приступить к работе. Посреди стола лежало недоделанное украшение, которому Калеб давно не уделял внимание. С тех самых пор, как отец погиб, а Бланш изменился. Впервые за многие недели он ощутил знакомую волную тепла, поднимающуюся из груди, и почти сделал шаг к столу прежде, чем остановить себя.

— Я ещё не закончил, — сказал он и отвернулся от места отдыха и творчества. Глед не сдержал улыбку.

— Вы светитесь, Ваше Величество, — заулыбался он. — Я так рад снова видеть вас живым!

Калеб, подавив ухмылку, сложил руки на груди и вздернул подборок.

— Когда это я был мертвым? — нарочито строго спросил он. — Или тебе так хочется увидеть мой хладный труп?

— Как можно! — Глед показательно схватился за сердце и отшатнулся. — Я столько лет верой и правдой служил вам, а вы говорите такие страшные вещи. Прошу прощения, вынужден оставить вас, чтобы в одиночестве умыться слезами.

Сдерживать улыбку стало труднее, и Калеб отвернулся, чтобы не смотреть на комичное выражение лица охранника.

— Если бы тебя ни взяли во дворец, держу пари, ты блистал бы на сцене.

— Вы мне льстите, — засмеялся Глед и перестал дурачиться. — К тому же я не вижу себя ни в какой другой роли, кроме вашего верного стража. Я закрыл вас от убийцы в тот день, — он приложил руку к груди, к тому месту, где находился большой уродливый шрам. — И сделаю это снова. Столько раз, сколько потребуется.

Калеб подошел к нему и положил руку на плечо.

— Я знаю, — сказал он. — Приятно видеть, что остались люди, которым можно доверять.

— Мы с Кардом всегда будем на вашей стороне, не сомневайтесь. Что бы ни случилось, вы можете положиться на нас.

Они покинули покои и отправились по коридору к тронному залу. На полпути к ним присоединился Кард, бесконечно