Плененная - Сильвия Мерседес

Лир довольно быстро идет впереди. Я следую за ней помедленнее. Бедные стопы еще ноют после безумной пробежки по улицам Нижнего города. Как бы я хотела, чтобы меня сейчас все оставили в покое. Дали передохнуть, восстановиться и собраться с мыслями. Увы, в Эледрии об этом стоит только мечтать. Особенно в Обреченном городе.

– Как прошел ужин, госпожа? – чересчур заинтересованно спрашивает Лир. – Вы им насладились?

Фыркнув, я буркаю:

– Лучше не вспоминать.

– О, прошу прощения. – Судя по голосу, Лир обиделась, но у меня нет сил волноваться еще и об этом.

Я не знаю, где во дворце находится солнечный зал. Не знала, что он вообще тут есть. Зачем он нужен там, где нет солнца? Я застываю в немом потрясении, когда Лир распахивает дверь и выводит меня на залитую золотом солнца густую зелень. Кожу ласкает теплый воздух, слышно тихое и приятное жужжание насекомых.

– Что это? – ошеломленно смотрю я в открывшийся за дверью зал. Он уставлен огромными растениями в горшках. Клумбы из этих горшков настолько велики, что представляют собой миниатюрные сады. Над головой – хрустальный купол, отличающийся от того, что у нас в цитадели. Сквозь него льется солнечный свет – самый настоящий солнечный свет!

– На этот зал наложено заклинание, – с неприязнью отвечает Лир.

Она напряженно отступает в тень коридора и складывает руки на груди.

– Принц наложил его для своей матери, чтобы она могла выращивать здесь растения людей. Солнечный свет идет напрямую от Солиры. Бр-р-р! – передергивается она. – Как ярко! – Лир жалобно смотрит на меня. – Вы хотите, чтобы я осталась здесь, с вами, госпожа?

Она тролль. Ее отвращение к солнечному свету вполне объяснимо.

– Нет, Лир. Ты можешь идти.

Служанка благодарно приседает в реверансе и уходит. Мне не остается ничего другого, как войти в солнечный зал.

Не ожидала, что, ступив в него, почувствую такую радость. Привыкнув к вечным сумеркам Веспры, я не осознавала, как сильно скучаю по свету солнца. И цветам! Я поражена до глубины души изобилием цветущих растений и ароматов. Плетистые розы, вьющиеся настурции, великолепные пионы и высокие гладиолусы ослепляют буйством красок. С цветка на цветок перелетают крохотные жужжащие существа. Сначала я принимаю их за пчел, но потом понимаю, что это хартлинги – разноцветные создания с ажурными крыльями и оленьими мордочками с большими фасеточными глазами. Порхая, они повсюду оставляют за собой блестящий след, покрывая сверкающей пыльцой лепестки цветков и листву.

Я делаю не больше четырех шагов, а дверь уже теряется в пышной зелени. Сквозь густую растительность ведут дорожки из полированного мрамора. Я иду по одной из них, раздвигая нижние ветви кустов. К юбкам цепляются лепестки и листья, ноздри щекочут блестки хартлингов.

Я уже подумываю о том, чтобы позвать Ивора, поскольку в этих джунглях мне его не найти, когда дорожка выводит меня в центр зала. В голубом каменном бассейне весело плещет фонтан. Вода слепит, отражая солнечные лучи, и я прикрываю глаза ладонью.

Привыкнув к яркому свету, вижу сидящего на бортике бассейна Ивора.

Я резко останавливаюсь. Мне почти удалось забыть, насколько красив этот мужчина. Можно было бы подумать, что в Эледрии, где красота – обычное дело, постепенно перестаешь на нее реагировать. Однако красота фейри тем и опасна, что человек не в состоянии противиться ее притяжению. Она всегда ошеломляет нас, а если нет, то фейри все равно добиваются своего усилением чар.

У меня учащается пульс и кружится голова. Сочные краски вокруг блекнут до тусклых серых тонов. Я пытаюсь совладать с собой. Нельзя же просто стоять и глазеть на Ивора, пока он меня не заметит. Нужно заговорить. Но что мне сказать? В этот момент даже обычное приветствие прозвучит глупо.

Прежде чем я успеваю собраться с мыслями, Ивор отрывается от созерцания воды.

– Клара!

Он произносит мое имя с такой нежностью, словно только из его уст оно звучать и должно.

Это неправильно. Ивор не должен ласково обращаться ко мне. И не должен, ни в коем случае не должен так смотреть на меня: словно я – самый прекрасный цветок в этом чудесном саду, словно я – источник света и наслаждения.

Я отступаю на шаг. По венам несется восторг, но под ним проскальзывает нить паники. И она натягивается, когда Ивор поднимается и направляется ко мне. Я слишком хорошо помню, каково это – корчиться от удушья на полу по приказу Эстрильды.

Однако в этот раз магической удавки нет. Я не задыхаюсь. При приближении Ивора лишь бешено колотится сердце.

– Милорд, – приседаю я в глубоком реверансе.

Ивор останавливается возле меня.

– Клара, – повторяет он с той же сокрушительной теплотой. – Я так рад, что нашел тебя. Не могу передать словами, что почувствовал, узнав, что Эстрильда продала твои Обязательства… ему. – Последнее слово Ивор произносит столь яростно, словно ему омерзительна сама мысль о том, чтобы произнести имя принца. – Боюсь, виной тому я. Когда я пошел к Эстрильде, то хотел помочь. Как она могла обращаться со своей Должницей так жестоко! Но у принцессы слишком мстительная натура.

И что мне на это отвечать? Хотя Эстрильда мне больше не хозяйка, это не значит, что я могу плохо о ней говорить.

Склонив голову, кротко произношу:

– Моя бывшая госпожа была в своем праве, лорд Ивор, и вы это знаете. Я не могу жаловаться на ее обращение со мной.

– Возможно, так и есть, – признает Ивор, – но если бы у тебя был выбор, все было бы по-другому. Ах, Клара! Какие душевные муки я испытал, потеряв тебя! Мне сообщили о твоем отъезде много дней спустя, и только сейчас у меня получилось вырваться из Аурелиса. Король Лодирхал не отпускает меня от себя ни на шаг.

Меня это не удивляет. Лодирхал совсем недавно объявил Ивора своим наследником. Должно быть, он сильно зависит от него сейчас, когда близок его конец.

Удивляют меня дикие заявления Ивора о душевных муках. Это очень странно. Как такой мужчина, как Ивор, может питать ко мне настолько сильные чувства? Я ощущаю укол вины, будто несу ответственность за то, что неосознанно соблазнила и заманила в любовную ловушку этого могущественного фейри.

– Боги всевышние, Клара, – продолжает он, – я безумно рад найти тебя целой и невредимой. Какие только ужасы мне не представлялись: заполонившие улицы рейфы, бесчинствующие в городе тролли. И посреди этого кошмара ты, милое и нежное создание. – Ивор качает головой. – Мысли эти были невыносимы.

Я спешно прочищаю горло.

– Вам не стоит беспокоиться, милорд.