Пепельный. Книга Ⅰ - Денис Стародубцев

держался на крови и страхе. Эти люди — мои братья и сестры по пеплу — были готовы умереть ради того, чтобы оставить след. Я чувствовал каждое сердце рядом с собой, слышал их дыхание, равномерное и сосредоточенное, напоминая мне о том, что мы — единое целое.

— Варвара, — позвал я, когда подъехал к ней, —Все готово? Люди ждут твоих приказов.

Она подняла глаза на меня, холодные и непроницаемые, как сталь, и кивнула.

— Старый маг держит лучников в готовности. Они займут позицию на крышах. Сегодня мы заставим эти стены трястись.

Внизу шумели десятки тысяч солдат Совета — яркие доспехи, высокие знамена родов, сияющие доспехи и горящие лица, полные ненависти. Их подготовка была точной, как слаженный механизм, и каждый знал, что эта битва — не просто испытание на прочность, а борьба за существование.

Мы выжидали момент. Я ждал, пока не наступит ночь — время, когда тьма прикроет наши тени и даст нам преимущество. Я слышал отголоски боя ещё издалека — выстрелы, крики, лязг оружия. Пришло время

Варвара крикнула:

— Вперёд! За Пепельного! За нашу с вами свободу!

Мой клинок выскочил из ножен, и пламя под его лезвием вспыхнуло, озаряя тьму багровым светом. Мы ринулись к стенам, свист стрел заполнил воздух, и в ответ — огненные стрелы врага взрывались вокруг, пытаясь разогнать нашу решимость.

Старый маг возглавил лучников, метко поражая стражу на стенах, давая нашим пехотинцам возможность приблизиться к воротам. Я видел, как Варвара управляла слаженной атакой — она была холодна и беспощадна, её голос был законом, её решения — приговором.

Пришло время поднимать осадные лестницы. Звуки металла о камень эхом разносились по всему полю боя. Первый штурм — самый страшный. Я лично взобрался по лестнице, чувствуя, как мои пальцы сжимают металл, а каждое движение требует предельной концентрации.

Враги встречали нас клинками и стрелами, их лица были искажены гневом и страхом. Я отбивал удар за ударом, вспоминал все уроки, все потери, каждую каплю пролитой крови. Пламя внутри меня не угасало — оно горело ярче, чем когда-либо.

В одном из столкновений я увидел, как близко подкрался сын графа Серова. Его лицо было полным презрения, но в глазах мелькала паника — он понимал, что в этой битве судьба переменится. Он устремился ко мне, меч поднят, готовый нанести смертельный удар.

Наши клинки встретились с треском металла. Я отпрыгнул, собираясь нанести ответный удар, но в этот момент Варвара метнулась вперёд, бросаясь между нами. Её движение было стремительным и точным — удар, отбивший врага, спасший мне жизнь. Её глаза встретились с моими — холодные, как всегда, но в этот миг я почувствовал, что даже она ещё держит в себе искру.

Кровь капала с её руки, но она не остановилась. Бой бушевал вокруг, и мы вместе с людьми рвались вперёд. Я не раз обращал взгляд к тем, кто сражался рядом — лица, искажённые болью и решимостью, каждый из них готов был отдать жизнь ради этого дня.

Время казалось остановившимся — лишь шум битвы и стоны раненых. Каждое движение было вопросом жизни и смерти. Наши усилия были не напрасны — ворота поддались, и мы ворвались в город.

Пожары вспыхивали в кварталах, воздух наполнялся дымом и пеплом. Мы шли через улицы, где когда-то жили враги. Их лица сменялись на панические и испуганные.

Я знал — сейчас начнётся настоящая битва, которая решит судьбу Империи.

Двери тронного зала распахнулись с грохотом, отражая безжалостность момента.

Мы ворвались внутрь, словно буря, прорвавшаяся через вековые стены заблуждений и лицемерия. Воздух здесь был густым, пропитанным страхом и давно забытыми обещаниями, как будто сам зал хранил память о предательствах, совершённых в его стенах.

Передо мной стояли люди — советники, хранители старого порядка, которые всё ещё пытались держаться за свои власть и привилегии. Их лица были искажены паникой и злостью, глаза блестели от обмана и отчаяния. Они умоляли меня пощадить их, словно дети, застигнутые в провинности, забывшие, что сами не раз жгли чужие судьбы.

Толпа за дверями тронного зала на площади жаждала справедливости. Их голоса — сначала тихие, затем нарастающие — проникали сквозь стены, наполняя помещение напряжением и жгучим ожиданием.

Я поднял руку, призывая тишину. Мои пальцы сжались, и вокруг меня закружился вихрь пепельных частиц — холодный, беспощадный, словно сама смерть, обречённая стереть ложь и предательство.

Человек, лицо которого скрывала тень капюшона, стоял передо мной — предатель, тот, кто навёл на нас беду и принес раздор в наши ряды

Толпа завыла в ожидании, глаза устремились на фигуру под пепельным вихрем.

Мгновение — и вихрь взмыл, обрушиваясь на пленника, поглощая его тело огнём и пеплом.

Вспышка яркого света, запах горелой плоти и резкий треск — и человека уже не было. Только рассыпавшиеся искры, уносимые ветром, напоминали о нём.

Это был не просто акт мести. Это был знак — первый громкий, бесповоротный жест нового порядка.

Я стоял, чувствуя, как в груди разгорается пламя не только магии, но и решимости.

В тишине, которая опустилась после казни, я заговорил, и голос мой звучал уверенно и безжалостно:

— Если закон не служит народу — пусть он горит вместе с теми, кто его творит и кто его создал.

— Если власть затмевает правду и рвёт души ради своих амбиций — пусть сгорит эта власть в огне справедливости!!!

Слова мои отозвались эхом далеко за стенами дворца. На площади, в улицах, в сердцах людей — рождался новый страх, новый порядок, новое понимание силы.

Варвара стояла рядом, неподвижная, холодная, словно камень, но я видел, как в её взгляде играют тени сомнения и уважения.

Она тихо спросила:

— Зачем ты это сделал? Это же не просто жест силы — это вызов, который ты бросаешь всему остальному миру. Ты знаешь, что теперь начнётся война в каждом уголке Империи. Ты готов?

Я повернулся к ней, стараясь вглядеться в её глаза — в те самые глаза, которые видели меня сильным и слабым, честным и жестоким.

— Это самое правильное решение сейчас — ответил я, голос твёрдый и спокойный. — Пора показать им истинную силу, которая в нас живёт уже достаточно давно. Мы — не просто клан, не просто люди из пепла. Мы — правда, и правда должна быть услышана в каждом уголке страны.

Она молчала, словно взвешивая каждое слово, каждую каплю опасности, что мы теперь несём в этот мир.

Но в