Вторичка - Эра Думер

Перешагнула кочку, машинально коснулась значка «Барселоны». Напарник замедлил шаг и свернул к невысоким кустарничкам, усеянным нежно-розовыми цветками. Он присел на корточки, марая полы шинели в лужице, и раздвинул колючие стебли. Я улыбнулась: чувствовала, что это первый крупный улов с начала похода по Четвертому этажу. Ян укололся о шипы, ойкнул, потряс рукой, но все же достал плод:

– Консультант, твой выход.

Я подошла и, придержав волосы, рассмотрела экземпляр. Некрупный плод походил на шиповник с характерным венчиком, если бы не кубическая форма и черный цвет.

– Я не ботаник, но мне кажется, вырастить геометрически точное растение природа не способна, – подтолкнула кубик ногтем. – Девяносто девять и девять процентов, что это природная аномалия.

Ян сжал ладонь – и мой палец угодил в ловушку. По телу пробежал ток, я вяло попыталась разогнуть «прутья» второй рукой:

– Травля на рабочем месте.

– Обратись в трудовую инспекцию, Иголочка, – ответил напарник, – адресок дать?

«Какого фига, – локомотивом пролетело в голове, – Ян что, флиртует?»

Ядерный взгляд выжигал румянец на моем лице. Татуированные пальцы ослабили хватку, но я не торопилась на «свободу». Я убрала руку в карман и ущипнула себя за бок.

– Сам проводишь. Или ключ не подходит к замку? – голос мой оставался ровным, как водная гладь. Мысленно я легла в гроб, забросала себя черноземом и похоронила по соседству с благоразумием.

«Это было… неожиданно грязно».

Ян вздернул брови и игриво притянул меня к себе. Я скрыла участившееся дыхание.

– Предпочитаю подбирать замки к ключу, а не наоборот, – ответил бог полушепотом и выпустил мою руку. – Но меня влекут и потайные ходы.

В два счета раскатал. В соблазнении я ему не соперница. Я опустилась на колено якобы завязать шнурки и спрятала за волосами улыбку.

– В твоей вероятности, что аномалия обнаружена, одна десятая означает, что мы ошиблись. – Ян подбросил черный кубик и тут же подхватил его в воздухе, затем несколько раз перекинул плод между рук и протянул сжатые кулаки. – Предлагаю пятьдесят на пятьдесят: или ошиблись, или нет.

– Вздор, – ответила я, коснувшись одной из рук. Пустая. – Вероятность гибели в авиакатастрофе составляет один к восьми миллионам, например.

Собеседник усмехнулся и выудил из-за моего уха шиповник, как фокусник:

– Пассажиры упавшего самолета могли лететь первый или седьмой раз, но никак не восьмимиллионный. Падение монеты предопределено броском.

Крик ночной птицы напугал меня. Следом завыла выпь, которую я слышала лишь в деревне у бабушки. Ближе раздался второй вопль, завершился третьим. И все обернулось кошмаром.

Ян бросился на меня, вцепившись в плечи, и столкнул в кусты шиповника. В колючих объятиях я услышала свист, завершившийся треском. Первая мысль: я сломала ногу. Вторую я не успела продумать.

Мой напарник неестественно прогнулся в пояснице, сделал два шага назад, точно пьяный, и рухнул на колени. В клубке игл я не смела шелохнуться – широко раскрытыми глазами я, парализованная, смотрела на то, как Ян рефлекторно пытался выдернуть инородный предмет, пачкая руки в крови. Тонкая жердь, завершающаяся белыми перьями на конце. О, черт, это была стрела.

«Стрелу нельзя вытаскивать, можно истечь кровью и умереть… – Я вспомнила медицинскую телепередачу. По субботам в девять утра. Как оглушенная, выбралась из розовых ветвей, придавив цветы. – Я скажу ему, что нельзя…»

На ватных ногах, не отдавая себе отчета в действиях, направилась к Яну. Он повернул на меня голову и, упираясь ладонью в снег, показал куда-то вперед:

– Зас… сада. – Напарник обнажил в оскале кровавые зубы. – Беги отсюда.

– Тебе больно? – шокированная, я припала на колено.

Надо было остановить кровотечение. Я коснулась краев раны вокруг стрелы – бог содрогнулся. Тут же убрала руку, шепча сбивчивые извинения. Ян издал стон, переросший в рык, схватил за запястье и заставил посмотреть в глаза: моей любимой игривой лазури как не бывало – ее заковали ледяные фьорды и обожгли меня морозом:

– Вон отсюда.

Было невозможно противиться животному инстинкту, которым сразу наполнилось тело. Второе лицо Януса, лицо Порядка, Дайеса Лебье: жестокое, суровое, благодетельное – я не могла ослушаться его приказа. Сорвалась и ринулась в кусты шиповника в беспамятстве, проклиная себя за то, что бросаю раненого друга. Бежала с пустой головой, как сбрендивший киборг, которого заклинило на одной программе. Споткнувшись, я упала и кубарем покатилась с холма.

У подножья меня и выследили. Марионетки, похожие на ходячих мертвецов, одетые в рванье, накинулись и скрутили меня. Покачивая луком, ко мне приближалась рыжая девушка-подросток, ее глаза горели фиолетовыми огоньками, и от них исходил пар, а красные губы растягивались в монструозной улыбке.

Не осталось сомнений, это Хранительница Четвертого этажа. Она подстрелила Яна.

Глава VII. Хлев

Двое манекенов выволокли меня на дорогу, держа за руки, и я окликнула Яна, но напарник не шелохнулся; он не сменил положения с тех пор, как я оставила его. Из его рта вытекала багровая струйка крови и топила весенний снег. Я брыкалась что есть сил, суча ногами по земле, как робот, зацикленный на одной программе: во что бы то ни стало прийти на выручку к напарнику. Меня подняли за шиворот, но юрким зверьком я вырвалась из красной куртки и в одной толстовке свалилась подле бога. Болванчики ринулись к нам – я мертвой хваткой вцепилась в Яна. Убийца воздела лук, призывая к порядку:

– И тот уже растерзан, и на срам оставлен труп, простертый недвижимо.44

Макеты отступили. Меня колотило: наверное, от холода. Как несуразно: я впервые прикасалась к нему иначе – к мягким волнистым волосам и бархатной коже – в столь неподходящий момент. В его шее, как у куклы, сломался шарнир, и белобрысая голова безжизненно свалилась на грудь. Я потрясла Яна за плечо, похлопала по щеке, обняла – ноль реакции. Намеренно игнорировала сизость глаз, стрелу в груди и неестественно выгнутую руку с потухшими магическими знаками. Я истыкала шею в поисках заветной пульсации сонной артерии. Но когда пальцы нащупали холодную сталь между лопаток, сердце оборвалось.

Железный наконечник торчал из спины. Насквозь. В медицинской передаче не рассказывали, как поступить, если твоего напарника пронзило чертовой стрелой. Не было инструкций, как мне теперь дышать, поэтому я перестала – а перед глазами все поплыло.

– Он умер, – констатировала я, как измотанный реаниматолог.

Лучница жестом натравила на меня макетов. Когда они атаковали, я стиснула рукав пальто и повалила Яна набок. Закрыла ему веки, пугаясь выцветших голубых глаз. Подняла с земли куртку и трясущимися руками накрыла тело. Меня оттащили. Заметила, что в его раскрытой ладони сохранился черный плод. Выдернув запястье