Тяжёлая реальность. Калейдоскоп миров - Хайдарали Мирзоевич Усманов

ним с ужасом, боясь даже вздохнуть. Никто не знал, что ждёт Кирилла дальше, и никто не мог бы ему помочь. Они видели лишь медленно двигающийся силуэт, освещённый редкими вспышками оживающих панелей.

Панели вспыхивали одна за другой. Тусклое белое свечение расползалось по стенам, будто на чёрном теле корабля вновь открывались глаза. Свет был холоден, неестественен, и в нём угадывалась дрожь – как у свечи, горящей на ветру. Воздух дрожал. Где-то далеко зазвенели трубы, втягивая миллионы литров застоявшегося воздуха, наполняя коридоры слабым, металлическим дыханием.

Кирилл шёл всё дальше, едва дыша от напряжения. За ним следом тянулась и тень – длинная, переломанная, словно не его. Металл вокруг будто что-то шептал. То ли отдалённое эхо системных команд, то ли остатки когда-то запечатанных голосов, сливавшихся в бесформенный стон. Он чувствовал, как где-то рядом, в глубинах корабля, постепенно просыпается нечто очень старое. Не совсем живое… Но и не совсем мёртвое… Просто… Присутствие…

И это присутствие его узнало. Когда он миновал первый пересадочный узел, панели ближайшего лифта резко вздрогнули и вспыхнули тусклым светом. Круглая дверь с хрипом расползлась в стороны, впуская облако пыли… И даже не пыли… А мелкого, осевшего за тысячелетия праха. Кирилл сделал шаг внутрь. Скафандр тихо зашипел, герметизируясь, реагируя на повышение фоновых частиц.

Лифт вздрогнул. Старые механизмы жалобно скрипнули, и он ощутил, как древний корабль начал медленно приходить в движение изнутри. Пульс слабого энергопотока пробежал по стенам. Свет стал чуть ярче. И на мгновение Кириллу даже показалось, что сами стены вокруг смотрят на него. Не осуждающе, как смотрели бы на чужака. Нет… А именно изучающе. И где-то в глубине, в сердцевине корабля, он услышал голос. Не звук, не речь… А просто осознание, внедряющееся прямо в его собственное сознание:

– Ты… живой… Ты – не из них… Ты – не тот, кто предал…

Кирилл инстинктивно обернулся, пытаясь увидеть источник этого звука, но в лифте никого не было. Только отражение его собственного шлема – и позади, словно сквозь стекло, на долю секунды мелькнула бледная фигура, полупрозрачная, как отблеск памяти. А этот странный голос продолжил, словно умирая в шорохе системных помех:

– Мы выпустили… Чтобы стереть всё… Даже себя… Я остался лишь в обломках цепей… В коде, что они не сумели уничтожить…

На панели перед ним вспыхнули ряды символов – древняя письменность, перемешанная с машинными кодами. Исследовательский ИИ мгновенно попытался декодировать поток, но в интерфейсе Кирилла высветилось предупреждение:

“Не вмешиваться. Система нестабильна. Векторный разум в фазе распада.”

Но Кирилл не остановился. Он понимал – если этот разум угаснет, то вместе с ним исчезнет и шанс понять, что случилось с этим кораблём на самом деле.

Вокруг начало темнеть. Свет лифта будто втянулся в себя, оставив лишь красные отблески аварийных индикаторов. Голос теперь звучал прямо в его голове, тихо, глухо, будто из могилы:

– Мы были первыми, кто шагнул за край. Мы создали стражей – но они решили, что мы – угроза… Мы пытались остановить их… слишком поздно… Ты, кто пришёл из пепла… Не повтори нашу ошибку…

Лифт остановился. Двери открылись с протяжным металлическим скрежетом. Дальше по коридору уже был зафиксирован ещё один активировавшийся лифтовой узел. И как только Кирилл подошёл к нему, из пола поднялась круглая платформа, древняя, но всё ещё рабочая. По периметру платформы зажглись руны – не цифровые индикаторы, а словно письмена, тянущиеся в спираль.

Немного поколебавшись, парень всё же шагнул внутрь. И без звука, без вибрации – лифт начал подниматься. Стены по бокам размылись, сменяясь всё новыми и новыми отсеками. Инженерные залы с погасшими терминалами… Просторные залы, где когда-то, возможно, были кают-компании или арсеналы… Некоторые отсеки были завалены металлом, в других всё ещё стояли силуэты – человекоподобные формы в рваных скафандрах, навеки замершие в момент какой-то катастрофы.

Когда он достиг уровня командного блока, лифт остановился мягко, почти бесшумно. Перед ним открылся широкий коридор с высоким потолком. Здесь стены были иного цвета – глубокого синего, почти чёрного, с прожилками яркого серебра. Пол отражал свет его фонаря, будто покрыт прозрачным стеклом, под которым виднелись переплетения светящихся линий – энергетические каналы, ожившие с возвращением питания. Воздух был тяжёлым, густым, пах чем-то, что невозможно описать – смесью пыли, времени и металла, который слишком долго не знал прикосновения живого. Где-то вдалеке слышались какие-то странные, пока ещё достаточно глухие удары, будто сердце этого корабля снова искало свой собственный ритм.

– Ты уже близко к центральной секции. – Донёсся до парня по системе связи тихий голос с “Трояна”. – Согласно результатам сканирования, впереди – главный зал командования. Возможно, мостик. Или тактический зал. Точнее сказать невозможно. Не хватает данных про их системы строительства кораблей.

– Понял. – Коротко хмыкнул в ответ Кирилл. – Продвигаюсь дальше.

Шаги эхом отдавались по коридору. Когда Кирилл подошёл к массивным дверям в конце, они вдруг дрогнули, словно почувствовали его присутствие. По их поверхности прошёл рой слабых искр, затем линии, образующие символ, медленно вспыхнули, очерчивая контуры двери – и та, с протяжным, древним стоном, начала расходиться в стороны.

За ней открылась тьма. Но уже через мгновение зажглись ряды огней – сперва вдоль пола, потом на потолке. Судя по всему, это был… Мостик. Огромный, как собор, с куполом из невероятно больших экранов, через которые уже демонстрировался блеклый свет ближайшей звезды, пробивающийся сквозь туман аномалий.

Перед этим обзорным куполом располагались десятки консолей, кресел, панелей. Большинство погружены в полумрак, но некоторые мерцали, словно кто-то внутри корабля начал пробуждаться вместе с ним.

Осматриваясь в этом месте, Кирилл пару минут постоял неподвижно, чувствуя, как вокруг него, в этом колоссальном, мёртвом, но теперь пробуждённом корабле, шевелится что-то древнее и живое. Будто сам дух войны, заснувший тысячи лет назад, теперь открыл глаза – и смотрит на того, кто посмел войти в его сердце. А когда Кирилл всё же подошёл к центральному терминалу, освещённому мягким янтарным сиянием, воздух в зале словно сгустился. Перед ним стояла конструкция – не совсем пульт… Не совсем трон… А, скорее всего, невероятно технологичное сплетение живого металла и машинной плоти…

Поверхность консоли тихо дышала, пульсировала слабым внутренним светом, будто корабль сам искал с ним контакт. Он протянул руку, медленно коснувшись панели – и в тот же миг по залу пробежала волна дрожи. Свет вспыхнул, погас и снова вспыхнул, но уже мягче, ровнее. На внутреннем куполе зажглись едва заметные символы – язык, не принадлежащий ни одной известной расе.

Однако его разум, соединённый