Ассасин 1: миссия в Сараево - Алим Онербекович Тыналин

Бурный обернулся. На его лице не дрогнул ни один мускул.

— Хорошие учителя в Павловском училище, господин полковник. И удача. Неслыханная удача.

Редигер внимательно посмотрел на него, словно пытаясь прочесть тайну за спокойным серым взглядом. Потом кивнул.

— Возможно. Идите, поручик. У вас мало времени на сборы.

Бурный вышел из кабинета. Дверь мягко закрылась за его спиной.

Редигер остался один. Он медленно вернулся к столу, сел и снова взял в руки отчет Бурного. Перелистывал страницы, вчитывался в детали. Потом достал из ящика чистый лист бумаги и обмакнул перо в чернильницу.

'Генералу Жилинскому. Весьма секретно.

Кандидат на балканскую миссию найден. Поручик Александр Бурный, 23 года, продемонстрировал исключительные способности к разведывательной работе. Рекомендую к награждению и дальнейшему продвижению. Отправляется в Белград в понедельник.

Алексей Редигер, полковник, начальник второго отдела ГУГШ при Варшавском военном округе'

Он подписал письмо, промокнул чернила, сложил и запечатал в конверт.

За окном продолжал моросить дождь. Варшава тонула в серой пелене. Но в кабинете полковника Редигера, освещенном теплым светом керосиновой лампы, только что было принято решение, которое изменит ход истории.

Поручик Александр Бурный отправляется на Балканы.

А вместе с ним душа средневекового ассасина по имени Халим, который через восемьсот лет снова берет в руки нити судьбы сотен и тысяч людей.

Глава 15

Подготовка

Вечером того же дня я сидел в знакомом кресле напротив массивного стола из карельской березы и смотрел на разложенные передо мной рисунки с изображениями людей. Дождь на улице уже прошел, на закате показалось солнце, предвещая завтра безоблачный день.

Лица. Десятки лиц. Молодые, фанатичные, готовые на все ради идеи Великой Сербии.

— Драгутин Дмитрович, — говорил Редигер, постукивая пальцем по одному из портретов. — Полковник сербской армии, формально начальник разведки Генерального штаба. Неформально — основатель и глава организации «Черная рука». Жесткий, фанатичный, абсолютно убежденный в своей правоте.

Я изучал снимок. Мужчина лет сорока, с жесткими чертами лица, проницательным взглядом темных глаз и коротко подстриженными усами. Даже на рисунке чувствовалась, что это человек несгибаемой железной воли.

— Дмитрович мечтает об объединении всех южных славян под эгидой Сербии, — продолжал полковник, передвигая другие рисунки. — Для этого он готов на все. Террор, провокации, убийства. «Черная рука» имеет разветвленную сеть по всей Боснии, Герцеговине, Хорватии. Их методы просты и эффективны. Молодые фанатики, готовые умереть за идею, тайные склады оружия, конспиративные квартиры в каждом крупном городе.

Он достал из папки машинописный лист.

— Наша агентура в Белграде донесла следующее: «Черная рука» вербует членов среди студентов и гимназистов. Особое внимание уделяется боснийской молодежи, настроенной против австрийского владычества. Вербовка проходит через систему явок и паролей. Первый контакт устанавливается в книжных лавках, кофейнях, студенческих клубах. Затем кандидата проверяют, изучают его семью, связи, политические взгляды.

Я слушал внимательно, запоминая каждую деталь. Также мы действовали в Аламуте восемь веков назад. Конспирация, ячейки, фанатичные юноши, готовые на самопожертвование. Только тогда это называлось фидаи, а сейчас — революционеры.

— Вторая организация, — Редигер положил перед мной новые документы и рисунки, — «Млада Босна». Молодая Босния. Более аморфное движение, без четкой структуры, но не менее опасное. Романтики, поэты, студенты, мечтающие об освобождении от австрийского ига. Многие из них связаны с «Черной рукой», получают от нее оружие и деньги.

Я рассматривал лица юношей двадцати-двадцати двух лет. Худые, с горящими глазами, в дешевых костюмах и мятых рубашках. Такими были Анна Залуска и Казимир Пулавский в Варшаве. Искренние, наивные, опасные.

— Вот, например, Гаврило Принцев, — полковник указал на снимок худощавого юноши с впалыми щеками и пронзительным взглядом. — Девятнадцать лет, туберкулезник, неудачник, мечтающий о великом деянии. Провалил экзамены в гимназии, не имеет средств к существованию, живет на подачки друзей. Типичный кандидат для теракта-самоубийства.

— Он опасен? — спросил я.

— Все они опасны, Александр Николаевич. — Редигер откинулся в кресле и закурил папиросу. — Потому что им нечего терять. Принцев, как и многие другие, готов отдать жизнь за идею. А «Черная рука» умеет использовать таких людей.

Он помолчал, выпуская дым.

— Ваша задача — проникнуть в эту среду. Установить, нет ли планов громкой провокации в ближайшее время. Австрийская разведка только и ждет повода для удара по Сербии. Любой теракт, любое громкое убийство, и Вена получит casus belli.

— А если я выявлю конкретных заговорщиков, планирующих теракт? — Я задал вопрос, хотя уже знал ответ из предыдущего разговора. Но хотел услышать его снова, здесь, в этом кабинете, при свете вечернего солнца. Хотел убедиться, что правильно понял.

Редигер долго смотрел на меня. Потом медленно постучал пальцами по столу.

— Александр Николаевич, вы офицер военной разведки Российской империи. Ваша задача предотвратить преждевременную войну. — Он сделал паузу. — Если это можно сделать, завербовав заговорщиков, вербуйте. Если можно дискредитировать их в глазах сообщников, дискредитируйте. Если можно сорвать теракт без шума, срывайте.

Он встал и подошел к окну, глядя на плац внизу.

— Но если других способов не будет… — голос его стал тише, — вы должны действовать так, как считаете необходимым. Я не даю вам прямых приказов на устранение. Но я даю вам полную свободу действий. Вы на месте. Вы оцениваете ситуацию. Вы принимаете решения.

Ну что же, большего ожидать нельзя. Это не как в Аламуте. Хотя Старец горы тоже старался говорить иносказательно. Но он всегда говорил, что дни конкретной жертвы в этом мире сочтены. После этого все ясно.

А здесь просто указана цель. Методы на усмотрение исполнителя.

Ответственность разделена. Начальник не приказывал убивать, исполнитель действовал по обстоятельствам.

— Понял, господин полковник.

Редигер вернулся к столу и достал из сейфа еще одну папку, более толстую. На обложке красными чернилами было написано: «Австро-Венгерская и Германская разведка на Балканах. Совершенно секретно».

— А теперь о тех, кто будет вам мешать, — сказал он, раскрывая папку. — Австрийская военная разведка, «Evidenz Bureau», одна из лучших в Европе. Они работают на Балканах десятилетиями, имеют огромную агентурную сеть, контролируют каждый шаг сербских националистов.

Он разложил перед мной новые рисунки.

— Сейчас Evidenzbureau возглавляет оберст Урбанский. Осторожный, методичный, профессионал старой школы. Но нас интересует не он. — Редигер достал другой портрет. — Нас интересует майор Август фон Урбах.

Я взял бумагу в руки.

На меня смотрел мужчина лет тридцати пяти, с холеными усами, проницательными светлыми глазами и легкой усмешкой в уголках губ. На нем была безупречная форма австрийского офицера, на груди несколько наград.

Но главное во взгляде. Умном, ироничном, слегка насмешливом. Взгляде человека, который видит насквозь чужие игры и получает удовольствие от собственных.

— Майор Август фон Урбах, —