Салли Шеппард, демонолог и другие - Константин Константинович Костин

они живые. Еле слышно шуршали книги в библиотеке, чуть пошевеливаясь на полках. В лабораториях позвякивали сосуды с заключенными демонами и изредка вспыхивали тусклым багровым светом пентаграммы.

Все в Академии спали. Ну… почти все.

Демоны никогда не спят.

Монтгомери Лейс открыл глаза и медленно сел на кровати.

— А-а-а-а-у — ы-а-э-а…

Толстячок оборвал зевок. «А чего это я проснулся?» — подумал он испуганно.

Монтгомери боялся буквально всего. Демонов, темноты, гоблинов, вампиров, зомби, полицейских, преподавателей, мамочку, мальчишек на улице, поступить в Академию, не поступить в Академию, собак, призраков, тараканов… Не боялся он разве что троллей и то потому, что таких тварей в этом мире не водилось.

Для пущей безопасности Монтгомери сжался в комок, замотался в одеяло и робко выглянул наружу, осматривая свою спальню.

Маленькое узкое помещение, в котором с трудом помещалась кровать. Стул, тумбочка, призрак на подоконнике…

Призрак на подоконнике?!!!

На фоне узкого окна белела жуткая фигура: маленькая, в половину роста человека, с длинными, как щупальца, руками, и лысой головой. На безглазом и безносом лице чернела огромная распахнутая пасть.

Лейс покрылся потоками холодного пота, мысленно благодаря Светлые силы, что жидкость решила покинуть его организм именно таким путем. Толстячок обреченно закрыл глаза…

— Привет, Монтгомери.

Голос кошмарного существа звучал как свистящий шепот и нисколько не успокаивал, даже если предположить, что оно ставило перед собой такую целью.

— З-др-др-дравствуйте, — пролепетал парнишка, все так же не открывая глаз.

— Неужели ты боишься меня, Монтгомери? — прошелестело в темноте.

— Ды-ды-да…

— Не стоит. Я не причиню тебе вреда. Открой глаза.

Лейс осторожно открыл глаза… и тут же зажмурился опять. На всякий случай. Подождал секунду — ничего не произошло — и осмелился взглянуть на ночного гостя.

Темнота колыхнулась, пошевелилось что-то, еще более черное, чем мрак вокруг, и Монтгомери внезапно осознал, что никаких призраков у него в комнате нет.

На подоконнике сидел человек в черных, сливающихся с темнотой, штанах и белой куртке с капюшоном.

— Ч-что в-вам н-надо? — пролепетал Лейс, внутренне чувствуя, что ему не очень хочется знать ответ на этот вопрос. В конце концов, пока ночной пришелец не озвучил свои намерения, всегда остается надежда, что он не станет убивать или пожирать живьем…

Человек на подоконнике закинул ногу на ногу, и обхватил колено руками. Скрипнула кожа.

— Надо же… Сколько страха… Как жаль… Как жаль, что я во плоти… Насколько все было бы проще…

Гость, похоже, рассуждал вслух.

— Что вы хотите? — испуг Монтгомери достиг того состояния, когда становится уже все равно, что произойдет. Даже голос перестал дрожать.

— Я? Я хочу стать твоим другом, Монтгомери. Хочешь дружить со мной?

— А… что для этого нужно? — осторожно спросил толстячок. Из своего жизненного опыта он вынес твердое убеждение: любой, кто предлагает ему дружбу, на самом деле хочет что-то от него получить.

Гость качнул ногой и неожиданно быстро скользнул к Монтгомери за спину, так, что тот даже испугаться не успел. Хотя… Куда уж больше-то?

Руки незнакомца легли на плечи Лейса.

— Я тебе сейчас расскажу, — прошептал на ухо тихий голос.

Глава 19

Сигнал к пробуждению прозвучал в семь утра. И если время отбоя отмечалось негромким колоколом — видимо, чтобы не тревожить тех, кто к одиннадцати часам успел уснуть — то побудкой в Академии демонологии служил громкий гудом, ревущий как раненый слон и бодрящий, как внезапный удар по голове. По крайней мере, выходящие из комнат первокурсники выглядели именно как жертвы этого самого удара: стеклянные глаза и полное непонимание происходящего.

Смотритель Мур, молчаливой громадой опирающийся плечом о стену в углу коридора, смотрел, скрестив руки на груди, на постепенно увеличивающуюся толпу. Салли подумала, что со стороны они, наверное, больше похожи не на демонологов, могущественных и пугающих, а на толпу несвежих зомби: та же медленная покачивающаяся походка, мутные глаза, и разве что вытянутых вперед рук и жажды свежего мяса нет… Кстати, о мясе: а завтрак будет?

Мур посчитал «зомби» и выпрямился:

— Завтрак — в столовой. Столовая — внизу и направо. Первое занятие — через полчаса.

На этом свою миссию он посчитал выполненной, развернулся и ушел.

Салли взяла за рукав Электру, которая, судя по выражению лица, пыталась понять: спит она или уже проснулась, и быстро потянула к лестнице. Через несколько секунд первокурсники осознают сказанное и ломанутся в том же направлении, толкаясь и создавая давку.

* * *

Столовая. Низкий сводчатый потолок, каменные плиты на полу, шесть длинных дубовых столов с не менее длинными дубовыми лавками, удобными, как эшафот.

Пять столов заняты молча завтракающими студентами старших курсов, за самым дальним столом, судя по всему, предназначенным для первокурсников, сидит один-единственный человек. Кристофер Умбра.

Он смотрел в стоящую перед ним тарелку, как будто собирался кого-то прикончить.

— Привет.

— Привет, — в голосе Умбры тоже особого человеколюбия не чувствовалось.

Салли села на самом дальнем краю стола и, в свою очередь, тоже заглянула в тарелку. Ничего такого, что могло вызвать приступ мизантропии, там она не обнаружила. Зажаренные до хрустящей корочки яйца, несколько ломтиков бекона, две колбаски, тоже, разумеется жареные. Даже помидор и тот был поджарен… Рядом лежали два тонких ломтика булки, тоже не избежавших знакомства со сковородой.

— А что не так?

— Яичница… — с отвращением проговорил Умбра, — Я уж думал, что мне никогда не придется жрать эту дрянь…

— Может, в следующий раз на завтрак будет что-нибудь другое? — Салли взяла вилку, серебряную и тяжелую, как тесак, и потыкала в глазунью. Желток пружинил, но не поддавался.

— Если бы… — Умбра вздохнул, — Это обычный завтрак АД. Обычный и единственный. Привыкай: ТАКОЕ будут подавать ежедневно… — он решительно отодвинул тарелку и посмотрел на Салли — Будешь?

— А давай.

Стол постепенно заполнялся однокурсниками, постепенно просыпающимися. Салли доела свой завтрак, обнаружив, что на дне тарелки, светло-коричневой, как будто тоже зажаренной, красуется символ Академии — пентаграмма, вычерченная толстыми красно-бурыми линиями. Можно подумать, что Академия опасается вторжения демонов через столовую посуду…

Умбра залпом выпил напиток из своей кружки и скривился:

— Вот этим тоже придется давиться…

Салли осторожно попробовала отпить из своей кружки. Ну да: нурдский чай без сахара — не самое вкусное питье. Она отхлебнула еще глоток и дожевала остаток колбаски.

Как такой замечательный завтрак может надоесть?

* * *

Аудитория номер 113 выглядела также, как и все остальные внутренние помещения АД: полукруглый зал с небольшим пятачком у входа, от которого поднимались вверх уступы рядов со скамьями для студентов. Освещалось это все одним-единственным светильным шаром, разгонявшим тьму над полукруглой