Товарищ мэр - Руслан Муха

— Доброе утро, — кивнул я, усаживаясь. — Как всегда, создаёте волшебство?

— А как же, — улыбнулась она, ловко выкладывая омлет на тарелку. — Без волшебства вкусного завтрака не получится. Кофе?

Я кивнул.

Денёк выдался ясный. Яркий солнечный свет заливал белоснежную кухню. За окном шелестели листья, где-то вдалеке перекликались птицы. Я вдохнул насыщенный запах свежезаваренного кофе и омлета с зеленью, а после принялся есть. Тишина, нарушаемая лишь уютными домашними звуками: тиканьем больших настенных часов, постукиванием чашки о блюдце.

И только я доел омлет, как во дворе раздался приглушённый звук подъезжающей машины. Поднявшись, подошёл к окну. На территорию к парадному входу подъехал тот самый, шестой Москвич, о котором мы говорили вчера с Геной.

Из машины вышел Вова. Вид у него был хмурый: брови насуплены, плечи напряжены. Прежде чем направиться к дому, он с нескрываемым неодобрением окинул взглядом автомобиль, будто тот его чем-то обидел. Заметил, что я наблюдаю за ним из окна, тут же растянул рот в широкой, нарочито бодрой улыбке, приветственно кивнул и помахал рукой.

Я приподнял чашку с кофе, жестом пригласил внутрь, мол, давай сюда, кофе пить будем.

Вовка живо зашагал к чёрному входу. Через минуту он уже стоял на пороге кухни, слегка запыхавшийся, но с прежним напускным весельем в глазах.

— Ну, Жень Михалыч, машина, конечно… — протянул он с явным осуждением, подходя к кофе-машине. Подставил чашку, принялся нажимать на светящиеся кнопки. — Это же не транспорт, а… — замешкал, оглядывая кухню, словно искал подходящее слово, а затем в сердцах выпалил: — недоразумение какое-то!

— Что так? — усмехнулся я. — Вроде выглядит прилично и явно на ходу.

— На ходу — да. Но как-то… боком, — фыркнул он. — Вы бы видели, как она в повороте кренится! Я уж думал на бок лягу. И подвеска… будто на телеге.

— Ты, наверное, просто не привык ещё, — попыталась сгладить углы Галина.

Он сделал глоток кофе, поморщился, вздохнул, опустился на стул, поставив чашку.

— Ладно, — буркнул он, — Салон, вроде ничего. Не Мерс, конечно, но сидеть можно. Пластик хотя бы не воняет, как в некоторых китайцах. И экран большой. Выглядит солидно.

Вова снова вздохнул, во взгляде промелькнуло что-то вроде смирения.

Вскоре приехал Гена, и мы погрузились в «Москвич». Машина тронулась плавно, и мы отправились через весь город к зданию городской администрации.

Где-то сразу после выезда из посёлка за нами пристроился чёрный внедорожник. Я кивнул Гене:

— Я так понимаю, Кобылянский за мной слежку устроил?

— А, не, — отмахнулся Гена. — Это наши. Я ж говорил, что приставлю ребят.

Вова посмотрел в зеркало на внедорожник и печально вздохнул.

Гена тем временем достал телефон, принялся что-то изучать, затем поморщился:

— Ох и коза-дереза, конечно, эта Малевская, — нехорошо усмехнулся он. — Нет, ну надо же! Ты погляди, как перевернула, а?

Он протянул мне телефон, на экране статья Татьяны Малевской. В материале живописали, как мэр Марочкин пытается «задабривать» жителей бесплатными продуктами после скандального ДТП.

— Вот так, Женек, и помогай, — скривился Гена. — Ты им помощь, а они тебе свое фи. Ишь какая? Пиар, показуха…

Я вчитался в текст. Статья и правда была довольно язвительной. Но при этом Малевская не давала точной оценки моим действиям, скорее задавалась вопросом, пытаюсь ли я так задобрить народ. Ещё здесь было приведено интервью той самой нашей бабули, оставленное практически без изменений.

Но не это меня зацепило. Больше понравились комментарии под статьёй. Народ разделился на два лагеря: кто-то, как и Таня, считал, что это чистой воды пиар и задабривание; кто-то возмущался — «вам сколько ни делай, везде говно увидите!»; а некоторые даже хвалили: «Новый мэр хоть что-то делает, может, не такой будет пропащий, как прошлый».

— Ну, всех убедить в моей корысти ей всё же не удалось, — усмехнулся я, возвращая Гене телефон.

Гена озадаченно полистал комментарии, затем с нескрываемым сарказмом протянул:

— Она тут ещё волонтёрское движение упомянула, которое, типа, раздачу организует. А у нас такого даже близко нет.

— Значит, надо организовать, — отрезал я. — Кто у нас такими вопросами занимается?

Гена хмыкнул:

— Да видимо Ермаченко, она ж по социалке. Только хрен она будет этим заниматься. Да и где денег на такую благотворительность брать? Бюджет на этот год уже утрясли.

— Нет, Ермаченко отставить, — возразил я. — Есть у меня предчувствие, что стоит только подпустить этих прохиндеев к деньгам, как они тут же начнут растаскивать. Здесь нужен другой подход. Надо подумать.

Мы быстро добрались до места. Перед нами выросло четырёхэтажное здание из тусклого песочного кирпича, эдакая типичная «советская крепость». Этот монументальный фасад я хорошо помнил: ещё при Союзе здесь размещался горком и исполком. Широкая лестница вела к главному входу, над которым теперь гордо красовалась надпись: «Администрация города Жданогорска». Первый этаж, как мне уже было известно, отведён под городскую администрацию, второй целиком заняла Дума.

Площадь перед зданием заметно преобразилась: выложили новую дорожную плитку, расставили аккуратные скамейки. Некогда крохотные ели вымахали до пятнадцати метров и теперь переросли монумент со старым-добрым Лениным. А монумент вообще не изменился. Надо же советское наследие в наши дни всё-таки чтят.

В этот час на площади было немноголюдно: пара мам с колясками устроилась на скамейках, да школьники с тяжёлыми рюкзаками торопились на уроки.

Мы объехали здание, приближаясь к закрытой парковке. Наш Москвич въехал на территорию, а ребята на внедорожнике притормозили неподалёку, у администрации.

И только мы припарковались, как рядом резко затормозила ярко-красная иномарка. Из неё выпорхнула полноватая брюнетка с короткой стрижкой, седой прядью на челке, в ярко-красном брючном костюме и хищным, цепким взглядом. А вот и та самая Лядова. Увидев меня, она опешила, застыв с одной ногой на асфальте в приоткрытой двери авто.

— Евгений Михайлович! — её голос прозвучал язвительно-сладко. — А что это вы вдруг на работу явились? Я слышала, будто вы ещё день болеть будете… Или боитесь, что в ваше отсутствие кресло главы кто-то займёт?

Я холодно улыбнулся. Ну и стервозина, конечно.

— Неужели вам моё кресло приглянулось? — нарочито удивился я. — Могу одолжить на часок. Проверите, удобно ли? — А потом, сменив тон, холодно добавил: — Но уверен, удобно вам там не будет. Потому что работать придётся не языком, а мозгами. А у вас это явно не в почёте.

Лицо Лядовой исказилось: то ли от гнева, то ли от растерянности. Она приоткрыла рот, явно подыскивая колкий ответ, но слова будто застряли в горле. Я не стал дожидаться реакции. Кивнув Гене, двинулся к массивным дверям администрации.

Гена, шагая рядом, едва заметно ухмыльнулся:

— Ну ты и