Товарищ мэр - Руслан Муха

будет нервничать, но он, наоборот, куражился, явно войдя в азарт. Поправил пиджак, деланно важной походкой направился к машине, залихватски подмигнул нам:

— Теперь я, мать его, как Джеймс Бонд! — хохотнул и уселся за руль.

Затем мы с Геной тоже погрузились в «Москвич» и выдвинулись в сторону сталелитейного цеха, принадлежащего Кобылянскому.

Довольно быстро мы приехали на окраину города. Туда, где когда-то были свинофермы, а дальше — и склад, где меня убили. Теперь же тут стоял сталелитейный цех. Массивное здание из металла и стекла. Из труб поднимался пар и дым, за арочными окнами мерцало багровое свечение печей. У входа тяжёлые ворота, рядом эстакада с конвейерами и штабели металлических заготовок.

За цехом открылась неприметная площадка: покосившийся металлический навес с облезлой краской, пара чугунных пепельниц на ножках и обшарпанная скамейка. Рядом сетчатый забор, за ним густая лесополоса. У навеса дымил одинокий рабочий в промасленной, закопченной робе, рассеянно глядя в телефон.

— Это не он, — глухо сообщил Вовка.

Рабочий докурил и ушёл. Ровно в четыре появился Антошка. Я сразу понял: это он. Худой, высокий, с дикими отросшими космами — пряди белёсых волос падали на лицо. Форма на нём, в отличие от рабочего, была чистая, аккуратно заправленная.

— Я пошёл, — бросил Вовка, шумно выдохнул, будто собирался опрокинуть стопку водки, и выскочил наружу.

Мы с Геной остались в машине. За затемнёнными окнами нас было невозможно увидеть.

На всё про всё ушло не больше двух минут. Вовка отдал ему деньги, Антон, опасливо, где-то даже воровито озираясь, вручил ему свёрток. Затем Вова быстро зашагал к машине, попутно, как я и велел, рассыпав и выкинув дурь. Антон же стоял, уставившись в телефон, достал сигарету и закурил.

Генка тем временем смотрел на своём телефоне запись, полученную со скрытой камеры.

— Всё получилось, отлично видно, — коротко кивнул он.

Как только Вова подошёл к машине и заглянул в салон, я кивнул.

— Все получилось. Молодец. А теперь веди его сюда.

Глава 15

Вовка рывком вытащил камеру, бросил на переднее сиденье и зашагал к Антону. Тот растерянно замер с сигаретой у рта. Глаза заметались, пытаясь уловить смысл происходящего. Он опасливо поглядывал то на Вовку, то на «Москвич».

Вова подошёл вплотную, бросил пару коротких фраз. Антон удивленно вскинул брови, как-то резко ссутулился, медленно выбросил сигарету. Он опасливо зыркнул на машину, и нерешительно направился к нам.

Генка распахнул заднюю дверь и вылез из машины, сам пересел на переднее, так и оставив дверцу на заднее сидение открытой.

Антон нерешительно приблизился, заглянул в салон, увидел меня. На лице появилась кривая улыбка, больше похожая на судорогу.

— Здоров, Женька, — хрипловато протянул он. — А ты чего сам приехал?

Я кивнул на сиденье:

— Садись.

Он втиснулся на край, будто боялся занять слишком много место, осторожно закрыл за собой дверь. В эту же секунду Вовка тоже сел в машину. На мгновение повисла тишина.

— Чё надо? — наконец, выдавил Антон, стараясь говорить твёрдо.

Я смерил его холодным взглядом, а после сказал:

— Разговор есть. Серьёзный.

Антон резко дёрнул подбородком. В глазах застыла растерянность.

— Ну? Говори, — сказал он, опасливо покосившись на Генку и Вову.

— В моём городе не будет торговли этой дрянью, — сказал я ровно, без нажима. — И тебе я тоже не дам скатиться на дно.

— Чего это ты меня жизни учить вздумал? — резко набычился он. — Тебе-то какое дело? Кто ты такой, чтоб меня судить? Ты сам что ли лучше? Не лезь, куда не просят! Если что-то не нравится, просто отвали!

Его плечи резко распрямились, мышцы на шее напряглись. Он резко развернулся к двери, дёрнул ручку со словами:

— Ты смотри, мля, правильный тут нашелся…

Но Вовка оказался быстрее и заблокировал двери.

— Открой! — озверевши, крикнул Антон, брызжа слюной и безумно глядя мне прямо в глаза.

— Успокойся и замолчи, — резко оборвал я его, заставив растерянно застыть.

Затем не спеша достал телефон из кармана. Экран вспыхнул холодным светом, выхватив из полумрака салона его побелевшее лицо.

Антон нахмурился, уставился на экран сначала непонимающе, потом его брови поползли вверх.

Антон замер. Он открыл было рот, явно желая что-то сказать, но слова так и застряли в горле. Взгляд в панике метался между экраном и моим лицом.

— Что… зачем ты это записал?.. — прошептал он едва слышно, голос звучал так тихо, что я едва разобрал слова.

Я выключил телефон и убрал в карман.

— У тебя есть два варианта, — произнёс я чётко, не повышая голоса. — Либо ты помогаешь закрыть тех, кто снабжает город этой дрянью. Либо видео уходит в полицию и соответственно закрывают тебя. Выбирай.

Повисло молчание. Антон закрыл глаза, откинулся на спинку сидения, глубоко втянул воздух через нос, задержал дыхание на миг, а затем выдохнул с хрипом.

— На хрена ты так со мной поступаешь? — голос прозвучал глухо. — Что я тебе сделал?

— Я не желаю тебе навредить, — спокойно ответил я. — Наоборот, только помочь.

Он резко распахнул глаза, горько усмехнулся.

— Помочь? Ни хрена себе помощь, конечно! Либо стучать, либо сесть? Да ты хоть представляешь, что со мной сделают, когда узнают, кто их выдал?

— Очень даже представляю, — ответил я ровно и без нажима. — И потому предлагаю вариант, где ты выдаешь эту шайку, но сам нигде и никаким боком не будешь фигурировать. И даже больше, ты сегодня же уедешь из города.

Антон замер. Пальцы, до этого нервно теребившие край робы, вдруг застыли.

— Уеду? Куда? — непонимающе нахмурился он.

— А это уже другой вопрос, который касается твоего выздоровления и исправления. Но не переживай, место безопасное, изолированное.

Антон судорожно сглотнул:

— Что еще за место? Какой-то рехаб? — на миг в его глазах мелькнула надежда.

— Нет, Антон, — я усмехнулся. — Опыт твоего отца показал, что забота и ласка с тобой не работает. На легкий путь даже не надейся. Твой путь другой — тяжелый, неприятный, где-то даже противный и безобразный.

Антон напрягся, непонимающе нахмурился:

— И какой же?

— Ты поедешь в государственную наркологическую клинику, — спокойно пояснил я. — Но не как пациент.

Антон замер. Взгляд застыл на моём лице, будто пытался уловить хоть тень шутки. Но мой тон не давал поводов для сомнений.

— То есть? — скривился он. — А как?

— Поработаешь санитаром. Посмотришь воочию, так сказать, на результаты своей незаконной деятельности. А заодно увидишь, что ждёт тебя, если вдруг решишь продолжить придерживаться подобного образа жизни.

— Да ты чё, Жень? — опешив, усмехнулся он. — Какой с меня к чёрту санитар? Ты чего?

— Самый настоящий, — холодно ответил я. — Будешь мыть полы,