Как высоко мы поднимемся в темноте - Секвойя Нагамацу

Я надолго застыла в оцепенении, смотрела на ключи от машины, лежавшие на столике среди счетов за коммуналку и писем от семьи, сообщающих, что еще кто-то из родственников умер от чумы, и мечтала оказаться где угодно, только не здесь. Мы уже и раньше об этом спорили, я просила не принижать значение моей работы только потому, что я не делаю никому искусственное дыхание в машине скорой и не слушаю ничьи последние слова. Но это было все равно что говорить со стенкой.

– Я ПЫТАЮСЬ СПАСТИ ЛЮДЕЙ, – сказала я, подчеркивая каждое слово. Села напротив Татсу и включила музыку. – Понятно, не тех, что лежат на моем лабораторном столе. Но очень надеюсь, что мои исследования однажды кому-нибудь помогут и докажут, что все, кто попал ко мне на стол, умерли не напрасно.

На следующий день я заканчиваю отчет, а Татсу, перекрикивая доносящийся с улицы шум, перечисляет мне названия ресторанов. Явно выскочил из машины скорой, чтобы мне позвонить. Вначале мы много ссорились и в итоге договорились работать над нашими отношениями. Он все еще старается, и я люблю его за это. Мимо проходит босс, я вообще-то разговариваю по личному вопросу на рабочем месте, еще и по громкой связи, но он меня не ругает.

– Мы вроде договорились проводить больше времени вместе, – говорит Татсу, после того как я отвергаю все его предложения. – Ты на этой неделе почти каждый вечер задерживаешься на работе.

– Верно, мы договорились, – отвечаю я. – Что когда ты сможешь вырваться из машины скорой, а я не буду занята исследованием, мы выкроим время и поужинаем вместе. Но ты же знаешь, что Лэрду нехорошо. А он важная часть моего проекта.

– Да-да-да, понял. Значит, на неделе.

– Обещаю.

– Лэрду привет.

Лэрд в больничной палате смотрит телевизор вместе с сестрой, которая много жертвует на это отделение. Орли не понимает, что за отношения связывают меня и ее брата, все боится, что я его использую. И как ее винить? Я одновременно борюсь за его жизнь и заранее оплакиваю ушедшего друга – и надеюсь, что его смерть поможет мне совершить научный прорыв. В руках у Орли подписанное Лэрдом согласие на использование его тела в лабораторных целях. Лэрд машет мне и демонстрирует свой старый айпод. Там записаны все наши любимые хиты. Если бы мы с ним познакомились подростками, мы бы точно целыми днями вместе танцевали, курили, пили за великих «Нирвана» и «Токинг хэдс», покупали на ибее нашивки «Дед Кеннедис» и пришивали их себе на джинсовки.

– И как же мне с ним попрощаться? – Орли, всхлипывая, оборачивается к своему брату.

Хочет обнять его, но сдерживается. Пациентов трогать нельзя, пусть даже Лэрд почти наверняка не заразен – взрослые в большинстве зарегистрированных случаев заражались через воду, еду или половой контакт.

– Нам так и не удалось попрощаться с мамой.

Лэрд расчесывает сыпь, образовавшуюся вокруг прицепленных к его груди датчиков, и заверяет сестру, что не прекратит принимать лекарства, пока близкие не будут готовы. Будет терпеть боль до последнего. Мне хочется сказать, что Лэрд помогает семьям, которые потеряли больше, чем могли вынести, что он станет частью исследования, благодаря которому ученые найдут лекарство. Однако лучше мне помалкивать.

Мы с Лэрдом познакомились почти год назад, он увидел на канале «Реальные преступления» документалку о нашей ферме, о том, как мы боремся с арктической чумой и расследуем убийства, и заявился в нашу лабораторию. В то время он отчаянно хотел выяснить, что случилось с его матерью. Она поехала на другой конец страны в гости к сестре и пропала. Тогда никто не знал, что она больна. Нашли ее на обочине дороги в Де Мойне, штат Айова, вскрытие показало, что большинство ее органов трансформировались в смутное подобие других или – что еще более странно – в сгустки света. Большая часть экспертов пришла к выводу, что она впала в кому задолго до смерти, а Лэрд, вооруженный лишь степенью бакалавра в области химии и поверхностными знаниями в музыке, решил помочь другим обрести мир, которого сам найти не мог.

– Я не буду мешать вам с братом, – говорит Орли, глядя, как Лэрд роется в своем винтажном айподе. – На какой ты сейчас букве?

– П, – отвечает Лэрд. – Panic! At the Disco, Пол Саймон, Патти Смит, Пэт Бенатар, Pearl Jam, Pixies. Как тебе? – он оборачивается ко мне.

Орли дергает головой, словно явилась на тайную встречу любителей клубной музыки. Потом выходит из комнаты и садится на стул возле двери. Но каждые пару минут оглядывается на нас. Этот ритуал с алфавитом мы придумали в тот день, когда Лэрд впервые пришел в лабораторию. Я тогда как раз смотрела старые записи МТВ, которые взяла в университетской библиотеке. Он показал мне свой институтский диплом, посвященный появлению и развитию малоизвестных рок-групп. Так все и началось. Я сижу у кровати Лэрда, а он листает свою коллекцию записей.

– Думаю, начнем с Pearl Jam, – решаю я наконец. – Но если ты хоть капельку джентльмен, дашь мне немного послушать Патти Смит.

Занеся палец над колесиком, Лэрд делает вид, что всерьез задумался, а потом включает «Танцуя босиком».

– Как сегодня самочувствие? – спрашиваю я.

– Хуже, чем вчера. Но лучше, чем утром. Как обычно. А теперь тсс!

Я провожу в палате около получаса. Орли теряет терпение и принимается мерять шагами коридор. Когда мы слушаем балладу Poison, глаза Лэрда смыкаются.

– Дружище, может, хватит на сегодня? – я забираю у него айпод и выключаю блютус.

– А как же гитарное соло? – возражает он.

– Проснешься под Си Си Девилля, – обещаю я.

Накрываю его одеялом и подавляю желание поцеловать в лоб. Он уже мало похож на того человека, каким было всего пару месяцев назад – под бледной кожей проступили вены. Сестра купила ему больше времени, чем досталось другим больным. Лэрду пересадили три свиных органа, трижды включали его в программу экспериментального лечения.

– Позову твою сестру. Пусть тебе приснится, что ты рок-идол.

Орли снова сидит на стуле и рассеянно листает старый номер «Нэшнл Джеографик». Подняв на меня глаза, она жестом приглашает сесть рядом.

– Он правда хочет это сделать, пожертвовать свое тело. Наверное, я кажусь эгоисткой. Но на самом деле я просто не понимаю. Он сделает все, что ты скажешь. Ты ему очень нравишься.

– Для меня он тоже близкий друг, – отзываюсь я.

– Знаешь, я никогда по-настоящему его не понимала, – признается Орли. – Родители сильно давили на нас –