Русь - Виталий Манческо

Все это время, стоящий в стороне юноша, молча наблюдал за происходящим избиением, все две минуты он стоял в стороне, а когда все ушли, он быстрым шагом подошел к лежащему телу попа. Ещё издалека Данила разглядел его ближе, это был ещё школьник, лет тринадцати, может четырнадцать, белобрысые волосы его были всклочены, на лице стоял штамп презрения и какого-то, совсем уж не детского, высокомерия. Без каких-либо размышлений, довольно быстро и весьма импульсивно, что было видно по нервным движениям его и очевидно торопясь успеть за толпой, паренек расстегнул ширинку и начал мочиться на безмолвный черный мешок. Тот протянул одну руку вверх, как бы пытаясь закрыться от соленого дождика, но поняв что опасности в этом нет, убрал руки обратно, окончательно смирившись с участью жертвы. Данила вновь ускорил свой шаг, возможно ему надо было что-нибудь крикнуть, прогнать подлеца издевающегося над беззащитным, но он этого не сделал, а продолжил молчаливо шагать. Паренек уже спокойно, без недавней спешки, завершал свое дело: встряхнул свой член несколько раз (капли упали прямо на окровавленное лицо батюшки), после спрятал оголенный стручок и с довольным выражением лица застегнул ширинку штанов. Когда Данила подошел вплотную к лежащему батюшке, то паренек уже шел обратно, в сторону огромной массы людской.

Черная сутана попа была вся в грязи, борода, нос и рот были измазаны кровью, а испуганные глаза прозорливо рыскали по сторонам, в поисках дальнейших обидчиков. Взгляд его остановился на Даниле и совсем перестал моргать, ожидая действий того.

– Живи? -спросил Данила.

Поп не ответил, но несколько раз быстро моргнул.

– Как вы? -ещё раз переспросил Данила.

Батюшка опять не ответил, но вновь моргнул пару раз, испуг в его глазах сменился любопытством и спустя ещё секунд десять, может и более, но уверившись что опасность ушла окончательно, толстяк резко вспрыгнул на ноги.

– Вы видели это, видели?! -вытирая юшку с носа спросил поп и не дожидаясь ответа, продолжил извергать свое негодование: -Челядь напала, на меня, на меня напала, на отца православного, я ведь самим князем помазан… понимаете самим князем! Да я им закон божий несу, стадо это баранье направить стараюсь, жизни их хочу научить… -он протер лицо ладошкой, понюхал её и недовольно фыркнув, вытер её о грязную рясу. -Ну они у меня поплатятся, все поплатятся, власть владыки нашего, князя великого широка да безжалостна, всех накажем, всех! Помяните слова мои, ни кому не спустим сего своеволия, чтоб меня, меня, вот так вот… Это же, считай они в лицо князю нашему плюнули, холопы проклятые, чернь немытая!.. Но они у нас получат по заслугам своим – поверьте мне, всем воздастся по деяниям их, всем!

– Я недовольство ваше понимаю, -вступил Данила стараясь как-то угомонить пыл побитого батюшки, -некрасиво так пятеро на одного, а потом ещё ногами беззащитного бить, но вы же видите толпа рассержена, недовольна, идут волнения народные, а вы им про князя и власть, да ещё и поучать пытаетесь, может…

– Так вы что с ними-то? -уперев руки в бока и как-то с подозрением уставившись на Данилу, спросил толстячок.

– Я сейчас совсем не о том, совсем не о том, -ответил Данила. -Хотелось сказать, что здоровье-то, жизнь человека… ваша жизнь, так и на волоске повиснуть может, ведь видите же – люди взволнованы, загнали народ, а коли так, то даже зверь способен на самые отчаянные действия.

– Вот-вот правильно вы сказали, правильно!.. Звери они, животные, стадо свиней и место им в хлеву, а не в нашем великом Княжестве, -уже слегка успокоившись бормотал поп, глаза его бегали по сторонам что-то ища. -Я здесь интересы князя нашего представляю, можно сказать устами Бога с ними общаюсь, с быдлом этим, с чернью зловонной, а они вот так вот ко мне и это вместо слов благодарности, -отыскав свой черный цилиндр, толстячок кряхтя нагнулся за головным убором и подняв его, одел на плешивую голову.

– Смотрю я, что не особо-то вы людей любите, -улыбнулся Данила.

– А за что же любить их… за что? -постанывая и как-то злобно спросил поп.

Данила нравоучительно покачал головой, коротко усмехнулся и хотел было выпалить целую тираду о человеческих ценностях, нравственности и безграничной любви, но ещё раз пристально посмотрев на фигуру в грязной сутане, замешкался и в то же мгновение все мысли его куда-то улетучились, испарились, будто и не было их вовсе. Тихо и недовольно ворча что-то себе под нос, толстячок пытался очистить свою черную рясу, но выходило у него это плохо: грязь лишь мусолилась, оставляя протяжным серые разводы на черном полотне его платья. Размазав новую порцию грязи, поп громко выругался и оставил сие гиблое дело.

– Вот вы мне скажите, что народу нашему надобно, вот что?! -толстячок вновь переключился на Данилу, но в этот раз уже не со злобой, а с каким-то чувством упрека и каждое слово его, выделялось в своем произношении, словно у артиста на сцене театра.

Данила сам часто задавался этим вопросов и была у него заготовлена тысяча ответов, вот только главного среди них не было, а без него (главного ответа), все его размышления становились лишь какой-то теорией, пустым звоном, фантазией разума. Он ничего не ответил, а только криво ухмыльнулся и пожал плечами.

– Не знаете ответа, вот! -закончил паузу поп. -А самое интересное, что никто не знает. Сегодня они одного хотят, а завтра другого, нет постоянства, понимаете?.. А коль нет постоянства, то и стабильности нет, а уж если и она отсутствует, то куда же мы тогда придем… разве что в чаще дремучего леса потеряться сможем. Каждый одеяло на себя тянет, сегодня оно на одной стороне, завтра на другой, но каждый раз не на своем месте.

– Да это понятно все, -медленно кивая головой молвил Данила. -Философия над этим вопросом тысячи лет уже кружиться, а единого ответа так не сыскала…

– Сыскала, сыскала! -перебил поп. -Ответ давно известен и жили мудростью этой, долго и счастливо жили ей, сила её была в безграничной и светлой воле господина нашего…

– Давай только без этого, -перебил Данила. -Оставь свои штучки, бред этот, для кого-то другого.

– Ой, я же совсем забыл отрекомендоваться вам, -стукнул себя по лбу поп. -Вы меня от челяди этой спасли, а я так вам и не представился.

Рука попа скользнула под рясу, с пол-минуты порылась там и извлекла на свет небольшую бумажку, визитную карточку.

– Вот прошу вас, -протянул визитку поп.

Такое, Данила увидел в жизни впервые, упоминание о них часто встречались ему в старых книгах, в произведениях давно почивших классиков, однако причудливый предмет старины, в руках он держал в первый раз. Это была прямоугольная карточка, плотная бумага черного цвета, все уголки были давненько изогнут, золотистые символы, коими был отпечатан весь текст, наполовину истерлись от времени, но Данила различил каждую букву и бормоча себе под нос прочел: «Служитель воли Господней протоиерей – Нестор»; Данила перевернул визитку другой стороной и там, теми же потертыми буквами, но уже без позолоты и уж совсем мелким шрифтом было начертано: «Скуп золота, платины, ценностей фамильных и телефонов китайских да монгольских (вопросов о происхождении не задаем, металлы принимаем даже в виде вырванных зубов). О цене договоримся всегда!» Там где было написано про зубы, в конце, перед скобкой, стоял улыбающийся колобок без переднего зуба, эта картинка особо повеселила Данилу и он сначала растянулся в улыбке, а спустя мгновения громко рассмеялся и уже не сдерживая своих чувств, смеясь искренне, от всей души, протянул визитку обратно батюшке.

– Так кризис-то в нашей церкви сейчас, разуверился народ наш, вот и приходиться подрабатывать, -опустив голову, как бы стесняясь, начал бормотать поп. -Я-то и денег на этом не имею особо, так, для поддержки штанов да во имя Господа нашего…

– Ну все, все… насмешил ты меня