Хозяева океана - Сергей Фомичев

— Нет.

— Тогда советую прогуляться и посмотреть на наши гигантские красные сосны. Их называют секвойи, но откуда такое название взялось, я не знаю. Лес расположен совсем рядом, сразу за болотами. Пройти нужно не больше пары вёрст. Главная дорога поворачивает на мост и идет к Лунной долине. А вам поворачивать не нужно, пойдёте дальше по тропе через индейскую деревню. Такое чудо не проглядите, увидите издалека.

— А что индейцы?

— У нас они мирные.

Смородин проводил их через территорию института, вдоль длинных навесов с рядами бочек и надписями: «Удобрение для глинистых почв. Образец 320» или «Зимний корм для дойных коров. Образец 11». По дороге он рассказывал о работе. Сельскохозяйственная лаборатория (как многие называли её до сих пор) выводила новые сорта растений и породы птицы или скотины, разрабатывала составы удобрений, грунтов, кормов. Всё здесь поставили на научную основу. Для каждой почвы требовались свои удобрения, а для каждого животного свой тип корма. Поэтому каждый новый состав долгое время испытывался.

— Производство и разведение посевного материала, племенных животных, удобрений, кормов на продажу у нас происходит на фабрике в Лунной Долине. А здесь мы проводим только исследования.

В сараях лежало в кучах, бочках, корзинах всевозможное сырьё.

— Мы поставили целью использовать как можно больше отходов других производств. В дело идёт меласса, кокосовая мякоть, древесный уголь, дробина от пивного производства, жмых. Пробуем кости с консервных фабрик, мясо пушного зверя, остатки от рыбных заводов. Всё это сушим, перемалываем в муку и пускаем как для кормов, так и на удобрения. Куры охотно едят даже сырые потроха. Растут как на дрожжах. Дрожжи, кстати, тоже добавляем в корма.

Смородин говорил увлеченно всю дорогу, пока провожал их. Они пересекли крупный ручей по мостику и вновь вышли на дорогу, ведущую вдоль залива. Здесь, наконец, расстались. Митя с Пулькой отправились на север и на протяжении пары вёрст до самой индейской деревни не встретили ни единой живой души. Жители долин, как уже понял Митя, предпочитали передвигаться и перевозить грузы на лодках. Болотистые берега и дельты рек делали сухопутные дороги слишком длинными и неудобными, к тому же баркасы и лодки могли перевезти куда больше груза, чем мулы или лошади. Только в ненастье, когда Залив штормило, люди выбирали путь по суше, да и то лишь для срочных дел. Зато дорогой часто пользовались индейцы и все, кто вел с ними торговлю, а также лесорубы, охотники и прочий бродячий люд.

Сойдя с основного пути перед длинным, но низким дощатым мостом, что шел через болота, они увидели лес. Деревья и правда оказались огромными, хотя поначалу высокие горы скрадывали их высоту. Но вблизи подлинные масштабы стали заметнее. Кроны заслоняли небо и внизу царил сумрак.

Наверное они были не первые, кому пришла в голову мысль распилить гигантов на доски и построить корабль.

— А мачта! Если сделать из такого дерева мачту, то она подойдет очень большой шхуне, — заметил Пулька, похлопав ладонью по одному из стволов.

— Вряд ли кто-то сможет построить такую шхуну. И вряд ли такая мачта окажется прочной.

Через пару часов они вернулись к институту.

— Понравился лес? — встретил их Михаил Николаевич.

— Да, на Острове я видел высокие деревья, но таких у нас нет, — отдал должное Митя. — Насколько прочна их древесина?

— Она хороша для строительства, — сказал Смородин. — На счет кораблей не знаю. Но дело в том, что деревья запретили рубить ещё при Иване Американце.

— Вот как?

В колониях мало что запрещали. Однако Складчина, а до неё Компания заключали множество договоров. С индейцами, колонистами, иностранцами, что желали вести торговлю. И вот в договоре об организации Сосалито, оказывается, прописали, что город не просто обязуется не рубить, иначе как для научных целей, но берет на себя обязанность охранять эти красивые гигантские деревья.

— Чем богаты, как говорится, — улыбнулся Смродин и показал на то, что успел собрать.

Две полные корзины с фруктами, зеленью, различными клубнями, мешок муки грубого помола, бутылку масла, большой окорок.

— Большое спасибо! — поблагодарил Митя.

— Ну что вы. Нам это ничего не стоит. Не выбрасывать же готовый продукт.

Как пояснил Смородин, оранжереи круглый год выдавали продукцию, причем она не предназначалась на продажу. Образцы подвергали научным изысканиям. Плоды взвешивали, измеряли, изучалось количество сахара, воды, других веществ, а потом распределялось среди своих.

— Свинок тоже изучаете? — спросил Пулька, намекая на окорок.

— Конечно, — улыбнулся Смородин. — Мы замеряем не только прибавку в весе поросят от использования тех или иных кормов, но и пробуем мясо на вкус, смотрим на качество, на количество сала. Вам повезло, что не пришлось попробовать свинину откормленную на рыбе, она источает весьма неприятный запах.

Пулька пожал плечами. Он кажется готов был съесть и такую, причем целиком.

— А это для черепахи, — протянул Смородин ещё один мешок.

— Спасибо, — поблагодарил Митя. — Вы случаем не знаете, где сейчас агент Складчины? Мы заходили к нему, но дом заперт, а соседи даже не знают, куда он отправился? Ну или хотя бы скажите, где найти капитана мушкетеров?

— Насколько я знаю, господин Волков отправился вверх по Сакраменто на Американскую реку. С ним ушел и капитан.

— Вот как? Это далеко? Когда они могут вернуться?

— Боюсь, до конца лета мы их не увидим. Лучше напишите сразу в Викторию.

— Но ведь письмо будет идти долго… да мы и сами туда скоро отправимся…

— А вы отправьте голубиной почтой.

Они вернулись на шхуну так и не добыв ни астры. Но по крайней мере команде было чем разнообразить рацион. Исполнение долга, однако, требовало расходов. На следующий день Митя открыл несгораемый шкаф и достал последние несколько монет.

Голубятня располагалась на другом берегу узкого залива. Добирались туда или в обход, через болота по деревянному мосту, или на лодке, что получалось раз в десять быстрее. Ну, а поскольку шхуна и так стояла на якоре, выбор был очевиден.

Высокий холм на мысу, откуда открывался вид на город, на залив Сан-Франциско, остров Ангелов и Алькатрас, идеально подходил для устройства голубятни.

— Птицы не любят горы, теряются в них, если выпускать рядом со склонами. Открытое пространство дает им уверенность и они сразу ложатся на курс, — поведал голубятник, провожая посетителя в небольшой домик,