Присяга фортуны - К. Дж. Саттон

– Никто не знает в точности, что произошло, – начала я. Воспоминания возвращались с болезненной силой, будто это случилось вчера. Дождь стучал по крыше. Ветер терзал ветви деревьев за окном. Я проснулась на пропитанных потом простынях. – Мне было восемь. Была обычная ночь – утром мы бы пошли в школу. Папа был психотерапевтом, а мама профессором. Мы всегда ложились спать рано, потому что вставать приходилось на рассвете.

Я несла чушь. Осознав это, замолчала. Руки сжались в кулаки, сминая одеяло.

– Звучит замечательно, – мягко сказал он.

– Так и было, – я быстро заморгала. Теперь, когда начала, слова рвались на свободу, и я не могла их остановить. – В ту ночь мне приснился плохой сон. Думаю, именно поэтому не могла сразу проснуться. Но в итоге проснулась. Из другой части дома доносился шум. Но мне не хотелось двигаться. Возможно, в глубине души уже знала. Мне пришлось напрячь все силы, чтобы встать.

«Вдох через нос, выдох через рот», – учил папа. Теперь я вспомнила.

– Маму нашла в коридоре. Она была мертва, а я пошла дальше. Но не надеялась, что папа выжил. Просто хотела убедиться. Стоял такой… запах. Господи, ужасный запах. Ржавых монеток. Отец оказался в их комнате. Я не смогла подержать его за руку перед смертью – он уже был мертв. Его убили прямо в постели. Возможно, он даже не успел открыть глаза, прежде чем что-то его убило.

– Что-то? – переспросил Коллиф. Его голос доносился будто издалека.

Я сглотнула. Во рту пересохло.

– Это точно был не человек. Полиция пришла к выводу, что это сделало какое-то животное.

– Но ты им не поверила.

– Нет. Никогда не верила. Думаю, когда нашла тела, оно было еще в доме. Помню, промелькнула тень…

В голове всплыли образы. Может, оно стояло в коридоре и смотрело на меня? Темный силуэт напротив окна? Фигура из воспоминаний была странной. Чудовищной. С ярко-красными глазами…

– Фортуна? Все нормально?

«Вдох через нос, выдох через рот». Я встряхнула головой.

– Больше не хочу говорить об этом, ладно?

– Ладно, – согласился Коллиф. Настала тишина, нарушаемая лишь потрескиванием догорающей свечи, и я попыталась прогнать воспоминания. Старалась думать о Деймоне, о грядущих испытаниях, о том, как буду извиняться перед Беа и Сайрусом, когда вернусь. Ничего не помогало. Ужас стиснул мое горло, мешая дышать.

Коллиф повернулся. Казалось, он лишь пытается устроиться поудобнее. Но я заметила, что он при этом придвинулся ближе.

– И куда вы попали потом? К родственникам? – спросил он.

Он будто бросил мне спасательный круг – мрачные воспоминания вытеснили другие. Не настолько болезненные, как зубная боль или порез бумагой.

– У нас не было родственников, – сбивчиво ответила я. Сердцебиение начало замедляться. – Мы с Деймоном какое-то время кочевали по приемным семьям. В итоге осели у приятной пары, и они воспитывали нас, пока мне не исполнилось восемнадцать. Дейв и Морин. Я до сих пор их навещаю. А Морин иногда звонит мне.

Эти звонки, впрочем, случались все реже. Вероятно, для Морин я была лишь болезненным напоминанием о потерянном ребенке. Ребенке, которого она действительно любила… Деймоне. Который пропал, когда жил со мной.

– Почему ты ушла? – В голосе Коллифа не слышалось осуждения. Только любопытство. Я убеждала себя, что именно поэтому и рассказываю ему все.

Мы лежали в центре гигантской кровати, лицом друг к другу, но не соприкасаясь. Он находился так близко, что мне достаточно было наклонить голову, чтоб прикоснуться лбом к его лбу. Его запах, легкий и дурманящий, обволакивал меня. Почему он так приятно пахнет?

Вот черт. Что он спрашивал? Точно, почему я ушла от Дейва и Морин. Я размышляла над ответом дольше, чем над предыдущими.

– Полагаю, потому что это казалось… неправильным. Мне было там не место. Деймону лучше меня удалось вписаться. У него была девушка, футбольная команда, театральный клуб. Он хотел поступить в Колорадский университет на факультет психологии, как папа.

Не то чтобы у меня не было друзей, или Дейв с Морин плохие приемные родители. Но вопрос, уйду ли я, не стоял. Вопрос был лишь в том, когда. Мне исполнилось восемнадцать, и я поняла, что пора. Сказала Деймону, что ухожу. Не звала его с собой, нельзя было просить его бросить все. Но когда пошла складывать вещи в старенькую машину, он сидел на пассажирском сиденье. «Спокойно, – сказал он. – Я поеду с тобой. Мы же обещали, помнишь?» Я заткнулась, и мы поехали.

Тогда я впервые со смерти родителей была счастлива. До сих пор помню то чувство свободы. Из динамиков играла музыка, ветер трепал волосы. Никто не пялился на меня, увидев иллюзию. Никаких привкусов на языке после того, как случайно прикоснусь к кому-то в школьном коридоре. Деймон рядом, улыбаясь, с каждым днем все больше похожий на нашего папу.

Больше никогда я не буду настолько счастлива.

Эта мысль вернула меня в настоящее. Я встретилась взглядом с Коллифом, заметив в его глазах горечь.

– Я остановилась в Гранби, чтобы заправиться. Неподалеку был бар, двери открыты. Пахло бургерами. Деймон был голоден, и мы вошли внутрь. Так я и познакомилась с Беа.

– Ты очень ее любишь, – отметил Коллиф. Наверное, я взглянула на него, потому что он пожал плечами. – Это чувствуется в твоем голосе.

И он прав. Я удивилась своей любви к Беа, которая казалась мне ближе, чем приемная мать.

Пока росла, Морин очень старалась. Она заставляла меня ходить на танцы или отправиться на свидание с хорошим мальчиком из класса, брала с собой по магазинам. Обычное времяпрепровождение, которое порадовало бы нормальную дочь. Но я не могла рассказать ей, как выматывает меня общество других детей. Их страхи были сильнее, чем у взрослых, так как дети не могли справляться с фобиями при помощи логики или отрицания, эти навыки приходят с возрастом. Со временем мне начало казаться, что в отношении Морин ко мне больше гнева и раздражения, чем других чувств. Сейчас, спустя столько времени, понимала, что это были боль и отторжение.

Но Беа не пыталась понять или переделать меня. Она не задавала вопросов. Просто наблюдала и… принимала. Отношения с ней были легкими. Приятными.

Коллиф терпеливо ждал моего ответа. Осознав это, я неопределенно махнула рукой.

– Было не так уж много…

В этот момент свеча зашипела и погасла, погружая комнату во тьму. Я дернулась и потеряла мысль. Уставившись в пустоту, вспоминала себя несколько лет назад. Изменилось, пожалуй, только одно. Частичка меня исчезла, не замеченная никем, кроме меня.