Шут - Ник Гернар

Его тело восстанавливалось буквально на глазах. Как и у оставшихся пятерых бойцов, которые сейчас самодовольно ухмылялись, предвкушая победу.

Понятно. У любой способности есть уравновешивающий антипод. Для биокоррозии им являлась прокачанная регенерация.

В голове у меня будто включился компьютер.

Передо мной были все те же пятеро бойцов с регенерацией и сам Гловацкий. Но теперь я видел их иначе. Энергетические поля вокруг них пульсировали с разной интенсивностью. У Гловацкого — плотное, почти непробиваемое сияние. У остальных — слабее, с едва заметными мерцаниями. Их регенерация была хорошей, но не бесконечной. Их можно было сломать, если наносить урон быстрее, чем их тела успевали восстанавливаться.

Они двинулись на меня, но теперь не толпой, а как слаженная команда. Один, коренастый, с кожей, покрывавшейся на глазах хитиновыми пластинами, бросился в мою сторону. Второй, уже знакомый мне рыжий, поднял в воздух обломки бетона с пола, готовый швырнуть их в меня, как только я покажусь в поле его зрения. Третий, худой парень со шрамом на лице, отступил за спину Гловацкого. Не знаю, какой способностью он обладал, но глаза его засветились красным. Еще двое отодвинулись от остальной группы в стороны, готовясь к атаке — низкорослый и уже немолодой дядька с соломенными волосами и худой высокий парень с прыщавым лицом.

Похоже, они ожидали, что я начну убегать. Но вместо этого я бросился навстречу, используя импульсное ускорение.

Мир замедлился.

Проскользнув мимо бронированного, я подскочил к прыщавому парню. Из его рук плавно поднималось огненное лассо.

Нашел чем удивить.

Я активировал истинного убийцу. От неожиданной боли сам чуть не взревел — в какой-то момент мне показалось, что все кости в моей левой руке превратились в крошево. Но на самом деле из ладони поднялся полупрозрачный ядовитый клинок с зеленоватым лезвием. Удар! Кокон даже не успел оставить на моем теле отметин, настолько быстро все произошло.

Но еще быстрее из зоны видимости вдруг исчез старик с соломенными волосами.

Черт, неужели тоже с ускорением?..

Я ушел вниз, и взрывным ударом правой руки со всей силы вломил телекинетику в грудь. Даже в замедленном мире я почувствовал, как проваливаются ребра, как легкие сжимаются от удара. Его щит начал медленно гаснуть. А я обернулся, пытаясь найти старого. И в этот момент увидел, как от Гловацкого в мою сторону по воздуху заскользило едва заметное искажение.

Отскочив назад, я с силой втолкнул в это мерцание бронированного — и отпустил время.

Парень с огненным лассо в то же мгновение рухнул на пол. Все его тело начало краснеть и отекать на глазах. Регенерация сопротивлялась, но не могла устранить яд. Он закричал, и его вопль смешался с отрывистым воплем телекинетика, которого с опозданием отшвырнуло назад, насадив спиной на торчащую из стены арматуру.

Минус два.

Я обернулся на бронированного, чтобы увидеть, какой же эффект у атаки Гловацкого. Паралич? Удушение?

Я так и не успел разобраться, только увидел, как на трансформа сверху обрушились глыбы телекинетика.

Минус три.

Не знаю, что там Ян написал у меня в фальшивом личном деле, но, похоже, Речь Посполитая оказалась не готова к суровой реальности.

Гловацкий выругался, схватился за автомат, от ярости выпуская в меня длинную очередь.

Я отскочил за колонну. И в этот момент прямо у меня за спиной возник старик с соломенными волосами. Совершенно бесшумно и молниеносно, как дикий зверь.

Я ощутил его появление на уровне инстинкта. Это напоминало чутье истинного охотника, только помноженное на сто. Я резко ушел вниз и перекатился за соседнюю кучу обломков, выпуская в старика автоматную очередь.

Дядька не успел активировать свой кокон. Выстрелы разнесли ему голову, и уже никакая регенерация не могла ему помочь. Потому что, в отличие от псов одного знакомого мне сержанта, его мозги не были статичным и восстанавливаемым органом.

Только зрачки успели расшириться от шока за мгновение до того, как серое вещество выплеснулось из черепной коробки на камни.

Еще один выбыл.

Остались только красноглазый с Гловацким.

Красноглазый не двигался, но его зрачки пылали, как раскаленные угли, от напряжения на шее вздулись вены. Воздух вокруг него вибрировал, наполняясь низкочастотным гулом, который впивался в самое сознание. Это была не физическая атака, это было ментальное давление. Или психокинетический штурм. Или иллюзия.

В любом случае, на меня этот фокус не действовал. Видимо, субкогнитивный анализ в сочетании с истинным убийцей делали меня почти неуязвимым для его атаки, чем бы она ни была.

Вот только когда используешь подобное оружие, нет никаких надежных способов убедиться, работает она или нет.

Я нарочно замешкался за своим бетонным укрытием, и Гловацкий на это купился.

Пользуясь моментом, он вдруг рванул вперед, открывая, наконец, его главную способность. Тело командира начало трансформироваться. Его мышцы вздулись, разрывая камуфляж, кожа покрылась темной, бугристой коркой, похожей на базальт. Теперь он был похож на оживший обломок скалы. Пальцы Гловацкого сомкнулись вокруг стальной балки, и он вырвал ее из груды мусора, как легкую трость.

Все понятно. Усиленная мышечная масса и каменная кожа.

Сконцентрировавшись, я сделал короткий, яростный рывок импульсного ускорения. Всего на долю секунды, но этого хватило.

Мир замер. Я видел искаженное яростью лицо Гловацкого, занесшего свою импровизированную дубину. Видел красноглазого, с которого градом катился пот от концентрации. Я рванул не от них, а к ним, двигаясь по зигзагообразной траектории, которую невозможно было просчитать.

Ускорение кончилось. Я оказался вплотную к красноглазому. В очередной раз подставляя под ожоги руки и грудь, окунулся в огненное марево защитного кокона. Из моей левой ладони снова вырвался клинок Истинного Убийцы. Я не стал целиться в тело, а направил оружие в основание черепа, в тот участок, где спинной мозг встречается с головным. Точный, хирургический удар.

Лезвие, цвета ядовитой меди, вошло в шею сзади. Красноглазый замер, его алое свечение глаз погасло, сменившись пустым, остекленевшим взглядом. Он не издал ни звука, просто рухнул на пол, как подкошенный. Его регенерация не успела даже начать работу — повреждение мозга было мгновенным и фатальным.

Но эта победа стоила мне драгоценной секунды. Гловацкий был уже рядом.

Его стальная балка со свистом обрушилась вниз, я едва успел отскочить в сторону. Удар был чудовищным. Напольные плиты разлетелись на мелкие острые осколки. Еще удар! Я снова вывернулся, отпрыгнув назад.

Все тело ныло. Усталость начинала сказываться на ловкости и скорости реакции. Потому что для меня это был конец боя.

А вот для Гловацкого — только начало.

Он