Плюшевый: пророк - Сергей Александрович Плотников

самой Тильды и Великий мастер притом! Правда, выглядит очень молодо — потому что Лис совершил для нее чудо. Впрочем, Лис вот уже много лет изумляет свою бедную старую мать, чем дальше, тем больше — она уже привыкла и старается только не мешать ему…

Да, Тильда называла себя старой. Пока еще мысленно, но уже примеряла, как будет говорить это вслух. Орис ее бы отругал за это. Но быть старой в ее положении вовсе не плохо. Быть старой — это выгодно с политической точки зрения, делает прочнее положение, внушает уважение и авторитет. Опять же, быть может, если она начнет иначе одеваться и иначе вести себя, это положит конец этим отвратительным слухам о ней и Фиене Рене!

Как будто она могла бы посмотреть на другого мужчину после Ориса. Как будто она могла бы обмануть и унизить подругу. Как будто она могла бы поставить под угрозу будущее Лиса, Ульна и Школы, уронив свою репутацию!

Но все же Тильда чувствовала отвращение к такой тактике: стареть напоказ отчаянно не хотелось. Пусть не для кого теперь было прихорашиваться, пусть Истинный Бог через Лиса обещал шанс встретиться с Орисом после смерти, — но приглашать старость и гибель казалось дурным знаком. Морщины, выпавшие зубы, трясущиеся руки, слабнущие глаза… Кому же захочется?

Лис обещал, что сохранит молодость и ей. Если бы не Сорафия Боней, чью внешность Тильда отлично помнила по ее прошлому визиту — как будто она могла забыть хоть одну подробность тех страшных дней! — Тильда была бы уверена, что старший сын придумал для нее утешительную ложь. Но теперь…

Теперь она не знала, что и думать. Поэтому старалась не думать вовсе, а просто исполнять свой долг. Да, казалось бы, можно было бы привыкнуть к чудесам Лиса за минувшие годы, но их темп как будто ускорялся день за днем!

Должно быть, ее внезапное пробуждение как раз и было вызвано нервным напряжением последних дней. Ей очень тяжело давалась подготовка к свадьбе Лиса и Боней.

До сих пор невозможно поверить, хотя брак, по сути, уже заключен — они уже сыграли свадьбу в Тверне, они живут вместе в хозяйских покоях.

Так странно думать, что ее сын, аккуратный и вежливый мальчик — ладно, пусть уже юноша — с этой женщиной…

Нет, лучше, действительно, не думать вовсе.

И тут Тильда вздрогнула. Тишина не была полной. Она будто бы услышала… кто-то словно бы сказал что-то или воскликнул. По коридору, за две двери отсюда. Голосом Ульна!

Все-таки не зря проснулась — у малыша опять кошмар!

Ему часто снились плохие сны. Лекарь Коон говорил, что нет ничего страшного, просто богатое детское воображение и телесное напряжение дня находят такую разрядку ночью. У многих активных детей бывает такое, с возрастом проходит. Фиен даже припомнил, что Элиса тоже в детстве мучили кошмары и прекратились только тогда, когда он был примерно на четвертом ранге. Но Тильда все-таки не могла успокоиться до конца.

Вот и сейчас: она встала, накинула просторную домашнюю тунику с рукавами поверх ночной рубашки, сунула ноги в войлочные унты, нашла и зажгла свечу (огниво лежало на столике рядом с кроватью), после чего поспешила по коридору в комнату сына и его друга.

Ульн и Бер жили вместе — так пошло еще с тех пор, как к мальчикам приходилось попеременно вставать ночью. Потом они уже отказывались засыпать друг без друга. Тильда не возражала. Она чувствовала легкую вину перед Гертом: Орис столько сил положил на то, чтобы она принимала его племянника как родного сына, а Тильда все-таки не смогла — так до конца и не стерла разницу между ним и Лисом! А вот с Бером, хоть он не был даже родичем Орису по крови, почему-то получилось легко. Может быть, сама Тильда изменилась, стала старше. А может быть, потому что малыш Герт младенцем рос в отдельном доме, а Бер — у нее на глазах и под руками. Она частенько укачивала его вместе с Ульном, и если не кормила грудью, то лишь потому, что молока у нее не хватало даже на одного ребенка. Это Айна, у которой молока было с избытком, докармливала Тильдиного сына!

Или дело в характерах? Герт, помнится, был драчливым и независимым парнишкой. А Бер — ласковая лапочка, весь в маму. Куда нежнее задиры Ульна! Лис был почти таким же ласковым, только более маленьким и слабым.

Точно! Не почудилось! Тильда увидела свет, пробивающийся из-за щели полуоткрытой комнаты мальчиков. Там горела свеча и слышны были голоса. Не только Ульна и Бера! Еще один голос! Чужой!

Нет, не чужой — голос Великого мастера Боней!

Что она там делает⁈

На миг Тильда подумала совсем уж чудовищное — старая растлительница! Четырнадцатилетнего мальчика ей мало, подавай четырехлетнего⁈

Потом ей стало стыдно за себя. Все-таки это жена Лиса, Великий мастер. Женщина, которая без нареканий однажды отправилась в длинное и, без сомнений, тяжелое для нее путешествие, чтобы спасти Ориса, — и даже не взяла денег, когда искусство ее лекаря оказалось бессильно! Женщина, которая, вообще-то, принимала Ульна и, возможно, спасла жизнь самой Тильде!

Но все же она приближалась к двери вся в холодном поту, не дыша. И услышала…

— … Чудовища из сна ничем не могут повредить, только помочь, Ульн, — закончила фразу Боней.

— Творец их посылает, чтобы мы подготовились биться с ними наяву? — очень серьезным, не по возрасту тоном спросил Ульн.

— Или так. Или понять, каких мы уже победили, — с легкой улыбкой в голосе проговорила жена Лиса. — Некоторые люди говорят, что кошмаров нечего бояться. Но бывают такие кошмары, после которых самые тяжелые испытания принимать немного легче.

— Это вроде таких кошмаров, где папа умер, и мама умерла, и тетя Тильда, и Лис, и Герт, и Ульн тоже? — а это уже спросил Бер. — И я совсем-совсем один остался?

— Да, вроде таких.

Надо же! Оказывается, Беру тоже снятся дурные сны. А Тильда и не знала. Нет, все-таки, видно, она и между этими мальчиками не стерла до конца границу в своем сердце…

— А вы правда жена моего брата? — вдруг резко сменил тему Ульн, как это умеют только дети. — Значит, все равно что мне сестра? Как Рида для Бера?

— Правда, — снова улыбка в голосе. — Так и есть. Я теперь твоя старшая сестра.

Тильда ожидала, что он спросит что-то насчет ее возраста, но, видно, для малыша Ульна все взрослые были одинаково взрослыми — и Лиса он вполне относил в ту же