Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

class="p1">Глупая рыба проглотила его, поднятого с облаком ила, и впервые за долгие столетия он перестал быть пассивным наблюдателем - он мог двигаться по собственному желанию! Забытая воля пьянила. Он смотрел на мир новыми странными глазами, чувствовал воду в жабрах, осторожно разрезал плотное пространство пловцами, плыл, куда хотел... Он жил!

Проклятие исчезло. Он плавал с другими рыбами, играл в потоках, питался, порождал потомство. Исследовал подводный мир, плавал, плавал, плавал, пока не надоело в море, и он вернулся к реке – уже другой – где изучал не глубины, а поверхность, которую бросил много веков назад. На берегах царила совсем другая жизнь.

Его любопытство сыграло злую шутку: рассматривая вблизи лохматого рыбака, он вдруг оказался в его пасти, могучие челюсти раскусили небольшое тело, и уже через минуту он получил новую форму — мощную, тяжелую, непреодолимую, с мехом, клыками, когтями.

Он принялся изучать новые территории и открывать для себя другую сторону этого мира; путешествовал по окрестным горам и лесам, ходил в снегах, пересекал реки.

Голод! Я жрал растения, животных и рыб, раздирал, глотал и охотился, слой моего жира грубел. Я спал, и это был прекрасный сон – долгий, спокойный, сытый. Приходила весна, и я просыпался в худом теле, так что все начиналось снова... Голод! Так хочу почувствовать его снова. Почувствовать хоть что-то...

Другие создания убегали врассыпную перед его продвижением, и никто, кроме бесстрашных диких пчел, чьи ульи он грабил для сладкого угощения, не решился стать у него на пути.

До второй встречи с людьми.

Его вскочили врасплох. Пока он разглядывал новые создания, люди выпустили у него острые палочки, и это его разозлило. Человеческая плоть была слаба, но хорошо смаковала. На память от этой встречи в шкуре осталось несколько заноз, что он никак не мог достать, даже почесывания о стволы деревьев не помогли — так и навсегда вросло напоминанием.

С тех пор люди случались постоянно, однако он уже знал, как с ними обращаться. Они пытались его подстрелить в разных местах, разными способами, но все гибли, гибли, гибли... их остатки медленно тлели, разбросанные по его безграничным охотничьим угодьям. Другие давно сдались бы, но люди поражали упрямой жаждой убийства: чем больше он убивал, тем больше их приходило. Слухи о непобедимом хищнике-людоеде манили, как свет манит мушек: наверное, чтобы стать славным, человек должен убить кого-нибудь славнейшего.

Очередной отряд пришел в странных нарядах, которых он раньше не видел, с блестящими палками, грянувшими громом — и тело, его совершенно непобедимое тело, скрутило болью, словно огромная пчела ужалила сквозь плотный мех. Впервые за много лет он испугался и побежал, но люди не отставали, посылали бесстрашных гончих и новых пчел, пока он не провалился в огромную яму. Тело пронзили острые палки, а вокруг ямы стояли охотники, бросали сверху тяжелые камни, так что он не мог пошевелиться. А потом один прыгнул, разрезал медвежье брюхо, принялся вынимать орган за органом, пока...

Он слишком привык к этому телу. Мысль о возвращении в состояние неподвижного камня была невыносима. Может, мудрая Владычица это предусмотрела, чтобы углубить его страдания?

В медвежьем желудке нашелся драгоценный камень и несколько золотых колец. Победители праздновали: людоед был уничтожен. Трофейный изумруд отдали смельчаку, прыгнувшему в медвежью яму. Тот подарил драгоценность своей сестре, жене другого охотника.

Так началась жизнь с людьми.

Камень спрятали в ящик, где он тосковал по потерянному телу и изучал своих убийц вблизи. От семьи охотника он немало узнал о характерах людей, их быте и удивительном мировоззрении. Слушал, как женщина хозяйничает по дому, готовит, убирает, поздравляет мужа с возвращением, как они любят, как рождаются их дети. Двое из четырех родившихся сыновей выжили и росли на радость отцу, обучавшему их охотничьему промыслу. Женщина хотела девочку и после четырех парней родила ее. Дочь выросла, вышла замуж, получила найденный в медвежьем желудке изумруд в подарок на свадьбу.

Переехала в город, где тьма в ящике была другой, тревожной и шумной. Дочери не досталось семейного счастья матери – мужчина не работал, постоянно пил, часто избивал ее. Однажды он украл камень и понес к закопченной кадке, где играли в карты. Проиграл. Новому владельцу изумруда пришлось бежать, потому что мужчина вдруг схватился за нож, отказываясь признать проигрыш.

Новые дороги, новые города — все грязные и угрюмые — и снова бескрайний океан, казавшийся на поверхности серым и пустым. Корабль плыл по волнистой пустыне долго-долго, дважды попадал в шторм; он желал кораблетроща, чтобы снова нырнуть в знакомые глубины, где можно попытать счастья с новым телом.

Но корабельные доски были крепкими, капитан и матросы — опытные мореплаватели, поэтому новый владелец ступил на землю целым. Его деньги кончились, и он понес свой выигрыш к перекупщику - тот сразу понравился изумруд, дал хорошую цену, заказал у ювелира серебряную цепочку и подарил украшение жене.

В этой семье тоже было два сына, которые повзрослели и завели собственные семьи. Время шло, их жены старели, старый перекупщик умер, однако жена его застыла в молодости, прекрасна и недостижима для смерти. Женщина счастливо нянчила внуков, даже не задумываясь над чудом в своей душевной простоте, пока за ней не пришли охотники на ведьм.

Она убегала в ночь без всякой монеты за душой. В поисках спасения покинула город. Он снова созерцал мир людей, отвратительный и грязный, такой далекий от чистых миров рыб или медведей. Чтобы выжить, беглянка продала все имевшие украшения — все, кроме подаренного покойным мужчиной изумруда. Отчаялась по господам, пыталась наняться в услужение, но это были голодные времена: лютая зима и холодная весна с побитыми градами посевами повлекли голод, вездесущие крысы принесли болезни, и женщину гнали прочь, так что она не натолкнулась на злых людей. Ее жестоко изнасиловали, а она не могла умереть, и если бы камень мог плакать, рыдал бы вместе с ней.

Вожак сорвал украшение с ее шеи, и несчастная погибла мгновенно. Камень перешел к немытому убийце, откуда он свидетельствовал всю низость человеческой породы, ее жадность и кровожадность. Долго это не продолжалось: на бандитов начали охотиться, потому они убегали на восток. Снова грабили, снова убегали, пока не достались диких степей, где решили переждать — награбили уже немало.

Те земли были не такими безлюдными, как казалось скудным умом и совестью преступникам. Вскоре на них наткнулся отряд других людей, без разговоров расстрелявших зайд из луков. Вожак получил несколько стрел, притворился мертвым, позволил сорвать с себя украшение... И умер на самом