Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

от того, как нагло у меня забрали самые лучшие семейные земли, — Чарнецкий сокрушенно покачал головой. — Там, где отдыхали мои предки, там, где должны были отдыхать мои потомки, какой-то выскребок хлещет шлендру! Или она его хлещет, черт их разберет...

— Я потревожу их медовые ночи, — подмигнул Яровой. — Только не прохвати об этом ни души. Договорились?

- Могила! – Взволнованный дипломат разлил по бокалам остатки вина. — За это стоит выпить.

Бокалы звонко цокнули.

*** 

Время сломалось, и не было на то совета. Воспоминания разорвались, сбежались, словно разодранные бумажки, разлетелись по сторонам. Яркими красками дни и ночи перемешались в грязное пятно. События извратились, запутались змеиным гнездом, не желая занимать надлежащие ячейки в хранилищах памяти. Приходилось постоянно вспоминать, какой сегодня день.

Что было вчера.

Что было позавчера.

Казалось, будто взрыв произошел несколько часов назад.

То отвратительное прикосновение! Это он исказил бег времени... Сказалось ли это отравление Потусторонним, о котором говорил Варган?

Потревоженный плес светосвета мерцал обезображенными кругами.

Не помнил, как после взрыва вернулся в тайник. Вспоминал отдельные фразы, Савкин плач, бандуру Василия. Вдруг грохочет бой, кровь и прах, Катя бежит на баррикаду, пули рассекают воздух. Два часа? Двое суток. Падает зеленый флаг. Сабля в его руке пробивает чужую грудь, скрежещет на костях. Ярема исчезает в горле задымленной улочки. Кто-то сидит посреди дороги и беззвучно взывает, созерцая культю, которая била фонтаном, вместо правой ноги. Победные вопли. Взрывы, взрывы, взрывы. Стрелки на крышах. Мертвые тела плывут по Днепру. Оторванные конечности, пробитые головы, розовые потроха. Пожар ночи сменяется по жару дня. Мышцы скрутило усталостью, глаза засыпало песком.

Он не успевал постигнуть пережитое.

— Теперь мы отомстим за Орден, — обещает Ярема, вернувшись от старшего брата.

Первые полосы свежих газет сообщают о хитроумном плане гетмана Ярового и самоотверженном подвиге уцелевших характерников, кровью смывших позор Серого Ордена. Убийцей Темуджина называют Филиппа Олефира, и Северин с радостью отдает лавры.

— Иаков сдержал слово, — удивляется Ярема и снова перечитывает строку с именем Варгана. — Это нужно!

Это было вчера? Нет, несколько дней тому назад.

Пешком в Лютеж. Дороги переполнены беженцами, возвращающимися в заброшенные дома. В человеческом потоке легко укрыться от нежелательного внимания. Издалека раздаются трубы, все сходят по обе стороны, чтобы пропустить подкрепление. Люди кричат воинам слова поддержки. Ярема тоже кричит.

- Хочешь вернуться к сечевикам? — спрашивает Катя.

– Хочу, но позже.

Исчезли уныние и безнадежность, растворились в том взрыве, несутся радостное пение, когда тот взрыв произошел? Кажется, будто этой ночью...

Игнат развалился у ограды на скамеечке, раздетый до пояса. Сабли в пыли, бутылка в руках: караулит. Рассмотрел их, замахал, встал. С кривой ухмылкой спросил, где потеряли самого страшного зверя. На Яремову ответ рассмеялся, увидел их лица и подавился смехом. Переспросил без улыбки, получил тот же ответ. Бутылка улетела на дорогу. Игнат побледнел, схватил Ярового за плечи, заставил рассказать, как это произошло.

– Нет, не похоронили. От тела ничего не осталось.

Торопливо прочитал Филиппово последнее письмо и схватил оставленного ему варгана. Вид был так причмелен, что выглянувший с калитки пчеловод поинтересовался, что за шляк его трафил.

- Умрут все, - отозвался Бойко глухо.

– Ага, – ответил пчеловод, исчезая за воротами. – Я ваших лошадей приготовлю.

Савка взглянул на бледного Энея и зарычал.

– Я умер много лет назад. В тот же миг, когда воткнул нож в свою грудь, Гнатов взгляд погас. – Тогда я сдох. А все это только посмерть.

Он обвел шайку покрасневшими, отечными от слез глазами.

— Мы все погибли в ночь серебряной скобы, но даже не заметили. .. И продолжили притворяться живыми.

Варимся в Марье Гадри, о котором даже не подозреваем, подумал Северин.

Заплаканный Савка обнял Игната. Тот смирно стоял, молча уставившись на землю.

— Бевзь я, бевзь, — бубнил характерник. — Видел, что ему недолго осталось... И все равно не простился.

Катя бессловно поцеловала брата в лоб.

Шаркань увидел гостей, весело заржал и попытался встать на дыбы, чуть не хлопнув хозяина копытами от безудержной радости.

— Вот дурачок, — улыбнулась Катя.

- С этим было тяжелее всего, - сообщил пчеловод. - Непослушный, беспокойный. Хочет бегать, но к себе никого не подпускает.

– Ему грустно, – объяснил Савка и махнул мотанкой. – Маме тоже грустно. Эцерон удалился.

– Вы тоже уходите отсюда. Пасеку мне травите, — пчеловод направился к ульям.

Сироманцы готовились в путь. Быстрее всего собиралась Катя, что последние сутки только и думала, забрал ли уже Максим из имения Олю, везет ли ее к условленному месту или все с ними хорошо...

— Как поступаем с братом Биляком? - Спросила она, седлая Шарканя. – Оставить при мне?

– Не стоит. Лучше направь сюда, – Ярема указал на пометку в своем атласе.

— В имение патриарха?

– Да. За старым Симеоном надо проследить, — шляхтич угостил свою кобылку сорванным по дороге яблоком, и она довольно хрумала. — Пусть разведает, по каким дням святой отец покидает родные стены, в который час возвращается, по каким дорогам ездит, кто его сопровождает. Это несложное поручение.

— То, что он представился братом Биляком, не делает его характерником, — сказал Игнат. – Огородное чучело пришлите – оно разведает лучше.

– Искра его научит.

– Джуру мне выдаешь? – Катя мотнула головой. — Нет, Малыш, спасибо спасибо, но мне хватает одного маленького ребенка.

— Ходить за патриархом наблюдать не нужно. И в имение лезть тоже не надо. Требуется только выучить ежедневное расписание, — шляхтич махнул рукой, словно речь шла о мелочах. — Покажешь Биляку, как найти густые кусты недалеко от дороги и незаметно сидеть у них лицом к стенам с открытыми глазами...

— И как при том спать, срать и не забывать есть-пить. Хорошо. Но за его провал, Малыш, я не буду отвечать, — Катя проверила, надежно ли приторочены саквы. — Так вы в Кривденко?

— Погостим немного на острове любви, — подтвердил Ярема. - Потом - к Симеону.

– А? Мы едем в Кривденко? Ефима Кривденко, головы задристана Стражи? — встрепенулся Игнат.

- Пора ответить перед Орденом, - ответил Северин, прослушавший почти всю беседу, пытаясь вспомнить, какой сегодня день.

Бойко потер ладони. Куда только делось его безразличие?

— Жаль пропускать развлечение, но должен ехать, — Катя в последний раз проверила ремень, крепко поцеловала Северина, а потом каждого