Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

Дипломат разлил вино по бокалам и поднял свое.

– За вечный покой твоего друга.

Не успел Ярема погрузить ложку в борщ, как дипломат уже провозглашал следующий тост:

– За вас, за характерщиков!

- Будем, - ответил Яровой.

Выпили второй раз и, наконец, приступили к обеду. Несколько минут продолжалась тишина.

— Вижу, твоему имению повезло, — заметил Ярема, покончив с борщом.

— К величайшему чуду, украли немного. Самые дорогие ценности я вывез, но тем не менее... Приятно вернуться домой и не увидеть среди обеденного стола кучу спелого кала!

– Вкусного, – характерник приступил к жаркому.

- Взаимно! — Зиновий промокнул рот уголком салфетки.

— Но подожду с реновациями. Победа — это прекрасно, однако...

— Ты не уверен, что Киев не уйдет второй раз, — продолжил Яровой, уминая жаркое. Поварили у Чарнецкого отлично.

— Вот именно, — кивнул Зиновий. — Я верю в нашу победу, не подумай, но пусть те изумрудные змеи отползут подальше за Днепр... К тому же у меня другой резон.

– Какой это?

Чарнецкий с торжественным видом обновил бокалы.

– Я скоро стану отцом! – провозгласил радостно.

– Овва! Мои искренние поздравления.

За это выпили до дна.

– Ирина в Барселоне, до рождения младенца месяц, и двигать беременную сейчас нельзя, – рассказывал Чарнецкий с улыбкой. — Надеюсь, Рождество в этом году мы будем праздновать здесь! Все втроем.

Его восторженный рассказ о жене, ее состоянии и планах относительно малыша свидетельствовали, что, несмотря на прежние проблемы супругов Чарнецких, перешли к новому этапу отношений. Яреме все это казалось невероятно далеко: мирная жизнь, дом, брак, беременность, дети...

- А как твоя любовь? – поинтересовался дипломат.

Они перешли к десерту и белому карафею.

- Сильвия Ракоци, правильно? Вы разбежались?

Из-за последних событий Ярема не вспоминал возлюбленную, будто отложил ее в далекую камушку сознания, но Чарнецкий одним вопросом разбил хрупкую раковину, достал жемчужину воспоминаний на свет, и старые тревоги ожили снова.

— Я до сих пор питаю чувства к ней, но мы давно не виделись... Сильвия воюет там, я воюю здесь. Каждый за свою родину, характерник помолчал, болтая десертной ложкой в остатках талого мороженого. — Надеюсь, мы встретимся... И сумеем продолжить начатое.

За это и выпили.

— Что привело тебя, друг мой? — Чарнецкий отметил уныние собеседника и перевел разговор на новую тему. — Вряд ли поиски потерянного глаза.

— Мне, Зиновий, очень хочется душевного разговора с несколькими вдохновителями уничтожения Серого Ордена, — ответил Яровой прямо. — Один из них — Ефим Кривденко. Мне стало известно, что ты можешь знать, где его искать за стенами штаба Тайной стражи.

— Извини за вопросы, друг, но вынужден соблюдать осторожность: от кого ты такое услышал? — насторожился Зиновий.

– Брат рассказал, – Ярема скривился. — Хочет сменить главу Тайной Стражи, так что наши интересы случайно совпали.

– Катюзи по заслуге! – Дипломат вскочил и радостно поднял руки к потолку. — Наконец тот сукин сын подавится собственным дерьмом!

Он сделал несколько сложных танцевальных па, махнул кулаками, словно толк рожу невидимому Кривденко, после чего одним длинным глотком допил свой бокал.

— Я точно знаю, где его искать, — глаза Зиновия сияли. - Есть карта? Дорогу тебе отмечу.

- Откуда такие знания? — Малыш дошел рукой до внутреннего кармана, где всегда носил надорванный, избитый временем, но до сих пор надежный характерный атлас.

— Потому что выродок отнял мои земли!

Дело принимало интересный поворот.

- Вот здесь, - Чарнецкий нашел нужную страницу, ткнул на карту пальцем. — Возле Рыжого села. Мой прадед, как подобает благородному господину, выиграл эти земли в карты у некоего Залесского...

— Гербу Правдич, — вспомнил Ярема. — Угасший род.

– Да-да, это он. По приказу деда здесь у реки выкопали прекрасное уютное озерко, а посреди него оставили живописный островок, где построили избушку. Этим подарком мой дедо порадовал бабку на тридцатилетие брака. Отец и мать каждое лето там отдыхали, и меня малого брали. А когда я вырос, тоже отдыхал там с женой! Хотел кое-что подлатать, кое-что перестроить, потому что дом уже старенький, но...

– Но пришел Ефим, – догадался Яровой.

— Сукин сын! — Чарнецкий устроил кулаком по столешнице, посуду звякнула. – Это было незадолго до войны. Припихнулся без предупреждения прямо ко мне на службу, подлец, без всякого вступительного слова предложил выкупить эти земли. Я отказал, ведь это семейный кубик для тихого отдыха, а лайножер на это разложил передо мной несколько отвратительных дагеротипов и сказал, что уменьшает предложение к одному дукачу, а если не соглашусь, то он обнародует снимки моей жены 3... 3...

– Я понял, о ком ты.

Энеева интрижка многое стоила Зиновию.

— Сером погиб? – неожиданно спросил дипломат.

Ярема вспомнил, в кого превратился Игнат в последнее время, и решил, что не кривит душой.

– Да, погиб.

Наверное, до сих пор пьет на пасеке. До сих пор не знает, что Варган пошел по ту сторону.

— Что мне оставалось делать, Ярема? Воевать с головой Тайной Стражи? Все бумаги у него было с собой. Я подписал, – вздохнул Чарнецкий. — А он улыбнулся, рекомендовал не болтать об сделке, бросил мне под ноги дукач и убрался. Мерзость!

Кривденко наделал себе врагов на несколько жизней вперед, подумал Яровой.

– Но зачем ему твой островок? – спросил характерник.

— У него есть собственное имение, скорее небольшой замок. Если хорошо поискать, то и другие дома найдутся.

— Ефиму романтики захотелось, — злобно ответил Зиновий. – Ты, наверное, не слышал – он себе фаворитку завел.

– Не слышал.

— Седина в бороду, черт в ребро. Любовница, такая Майя, сама из рядов Тайной Стражи, вдвое младше его... Говорят, что незаурядная красавица. Стремительно сделала карьеру. Поговаривают, что Ефим настолько в нее втюхался, что готовит ее на свое место, — Зиновий постучал по атласу и вернул его шляхтичу. — Когда Орду выбросили из Киева, любчики захотят отдохнуть наедине.

- Там его и поищу, - Ярема взглянул на малышку, запоминая заметку. — Спасибо, Зиновий. Ты очень помог.

— Эх, Ярема... Я до сих пор об этом Ирине не рассказал! Только представлю, как придется объяснять жене, почему мы больше не поедем к ее любимому островку — и настроение исчезает... Позор, и все. Хочется рвать волосы