Йарахонг. Город и тьма - Наталья Гунина

Эрна заорала и бросилась за ними, нашаривая на поясе еще один нож. Бросок угодил в цель — но лезвие пролетело насквозь, не причинив вреда, как через туман. Прореха на миг сверкнула пятнышком света и затянулась без следа.

— Бе-е-ерегитесь, ничтожные! Ибо ваш час пришел! — жуткий нечеловеческий голос донесся откуда-то из-за Эрниной спины, из тьмы за краем площади.

Чудовища ворвались в моноптер, сметая людей. Канефа отлетела в сторону, как кукла, и осталась лежать. Кхандрин успел вытащить меч. Он сражался, рассекая наседающих на него тварей. Те будто и не замечали ран, раз за разом собирались вновь, замедляясь лишь на мгновение. Одна из них извернулась и вцепилась ему в плечо. Рука повисла плетью. Онгхус Ар, успевший только сесть, потянулся за пазуху, вынул что-то маленькое и золотистое, поднес к лицу. Его руки тряслись. Блестящий кругляш выпал из пальцев и покатился по широким ступеням. Эрна не стала смотреть. Потом, все потом. Глава махал рукой, то ли пытаясь поймать упавшее, то ли подзывая ее. За спиной Онгхуса Ара, опасно близко, бесновались твари.

Эрна стряхнула оцепенение. Она вытащит главу. Он сильный, он умный. Он скажет ей, что делать дальше. Он всегда знает, как надо.

На колонне все еще висел светильник. Эрна, пробегая мимо, с силой дернула его за цепочку. Жалобно тренькнув, привязь оборвалась. Эрна швырнула шарик с огнем в тварей за спиной главы — не навредить, так хоть отвлечь — и бросилась вперед. Тонкое стекло лопнуло, плеснув пламенем. Твари шарахнулись в стороны. Шкура одной из них занялась. Тварь изогнулась так, будто у нее не было костей, и повалилась на землю. Она извивалась и терлась тлеющим боком, пытаясь потушить огонь, но Эрна уже не смотрела на нее. Она стояла на коленях возле главы.

— Вставайте. Бежим!

Онгхус Ар молчал, глядя вдаль через ее плечо. В его горле что-то клокотало. Смех? Сейчас?

— Да бежим же!

Эрна схватила его за рукав и потянула. Онгхус Ар закатил глаза и стал неловко заваливаться на бок. Эрна подставила руки и охнула от неожиданности — он был тяжелым. Пальцы залило горячим и липким. Плевать. Он еще жив.

— Тьма пришла. Спа… кх, — просипел глава и уронил голову на грудь. Его плечи, шея и затылок были сплошной раной.

Конец. Ей его не утащить. Эрна бросила взгляд на сражавшегося Кхандрина, но мечник уже почти скрылся в клубке черных вертлявых тел.

— Беги, дура, — шепнул глава еле слышно.

Эрна судорожно кивнула и бросилась наутек. За спиной взревел от боли Кхандрин, гулко зазвенел о мостовую меч, что-то булькнуло и захрипело.

Эрна добежала до края площади и оглянулась. В тускло освещенном моноптере бурлила тьма. Посреди всего стояла нечеловеческая фигура. Ни шеи, ни плеч — сплошное вытянутое, как веретено, тело, равномерно залитое чернотой. От него длинные, как нити, жгуты. Фигура медленно поворачивалась, будто осматривала место побоища.

Эрна знала, что там можно увидеть. Высокие колонны. Пол из каменных плиток, залитых кровью, без малейшего следа священных хранительских узоров. Стеклянное крошево разбитых светильников. И тела тех, кто многие годы был ее семьей. Эрна всхлипнула и закусила губу. А еще в темноте на краю площади лежал Лландер. Всесильный Ахиррат! Как же Лландер был прав, когда призывал поскорее убраться прочь! Вдруг он все еще жив? Она обязана его отыскать.

Темная фигура в моноптере взмахнула жгутами, и стало совсем темно.

Эрна, затаив дыхание, пробиралась вдоль зданий, по самому краю площади, стараясь не издавать ни звука. Как назло, обитаемых храмов и жилых построек здесь не было. Здание городского совета, библиотека, всякая другая необязательная ерунда. Еще пару часов назад это выглядело полезным — никто не влезет не в свое дело и не помешает захвату моноптера. Теперь безлюдность превратилась в ловушку. Ни попросить о помощи, ни понадеяться, что кто-то выглянет на шум.

Вот и Лландер. Смутное пятно его распростертого тела Эрна разглядела только когда подобралась к нему вплотную. Она присела рядом и дотронулась до шеи. Кожа еще хранила тепло, но биения жил она, как ни старалась, найти не смогла.

— Выходи, последний. Тебе не скрыться! — голос, донесшийся от моноптера, звучал так же чудовищно странно, не по-человечески.

Эрна зажала себе рот, замерев на месте. Мысли судорожно метались. Если она сейчас побежит, ее непременно догонят. Если останется здесь… Слишком близко, слишком заметно! И спрятаться негде, и думать некогда. Она легла на землю, прижавшись к мертвому телу. Что-то маленькое и острое больно кольнуло ей палец, и она неосознанно сжала предмет в кулаке.

Холод остывших камней пролез под одежду, заставил волоски на коже встать дыбом, а желудок болезненно сжаться. Или это был страх? Эрна напрягла мышцы и стиснула челюсти. Только бы не выдать себя дрожью и клацаньем зубов! Она попыталась прислушаться, но собственное сердце билось в ушах так громко, что его грохот, должно быть, был слышен с другого конца площади. Эрне виделось сквозь зажмуренные веки, как кошмарные твари подходят к ней со всех сторон, принюхиваются, склоняя острые морды, готовятся рвануть плечо или ногу, выхватить кусок плоти.

«Я камень. Я пустота. Я последний кусочек мозаики. Маленький камушек, бессмысленный без остальных», — стучало в голове. Мгновения тянулись, но ничего не происходило. Лишь в какой-то момент Эрну вдруг обдало запахом дыма и свечного воска, но уже через минуту она не могла бы с уверенностью сказать, не почудилось ли это ей.

Эрна еще долго не решалась пошевелиться. Наконец она отважилась открыть глаза и приподнять голову. Вокруг стояла густая чернильная тьма.

Эрна только теперь поняла, что было странным в командующем голосе. Он звучал так, будто одновременно говорили двое — ребенок и зрелый мужчина.

Глава 16. Разгром (часть 2)

Фасад городской библиотеки Йарахонга, выходивший на площадь, украшали симметричные ниши, по две с обеих сторон от входа. В каждой стояла статуя. Четыре полукруглых углубления и четыре мифических животных, высеченных из белого камня. Глубины как раз хватало для того, чтобы за скульптурой мог укрыться человек.

Игнасий спрятался в крайней нише, занятой шестиногим олегем, каждая лапа которого заканчивалась трехпалой дадонью. Кажется, он символизировал тайну и тягу к знаниям.

Игнасий выглядывал чуть выше холки оленя, сбоку от его раскидистых рогов. Все лучше, чем маячить в белом посреди улицы. Да и моноптер отсюда хорошо просматривался. Фигуры стоящих людей виднелись в освещенной середине колоннады так четко, будто их