Когда солнце взойдет на западе - Анна Кей

никогда не исчезнет из мира. Боги живут, пока в них верят. И нет ничего более постоянного, чем вера в то, что все умрут. Так могла ли исчезнуть из мира богиня, что воплощала саму смерть?

– Я хочу… уйти вслед за своей семьей. Какой смысл в жизни, если не осталось никого, кто тебе дорог?

– Это не то желание, что я могу исполнить. – Теперь Аматэрасу говорила с едва различимым холодом.

– Если я умру от рук бога, то не попаду в Ёми, а попросту исчезну… – Неужели она и правда думала, что он хочет вернуться в тот проклятый мир, где даже время погибло и каждый день равен вечности?

– Пусть я и спросила, чего ты желаешь, но не стоит забывать, что ты повинен в тысяче смертей, Цубаса-кун. И смерть не стала бы для тебя наказанием, а лишь благословением, ведь избавит от мук совести. Ты обязан жить до тех пор, пока не расплатишься за каждого убитого тобой человека и бога. Будешь жить так долго, пока мысли о том, что ты собственными руками погубил свою семью, не прекратят преследовать тебя, став лишь отголосками нынешней боли.

Все, что говорила Аматэрасу, било в сердце, разрушая душу. Он не желал ничего более, лишь исчезнуть, но богиня говорила правду: смерть для него не наказание, слишком легкая расплата за грехи. Он даже смерти не достоин.

– Твое наказание – жизнь, полная сожалений. Так чего ты желаешь в ней? – холодно, что противоречило самой сути Аматэрасу, спросила она.

– Не хочу быть ничьим рабом. Никогда. – Он с трудом прохрипел просьбу. Сама мысль, что он безропотно следует чьим-то приказам, не имея собственного «я», пугала почти так же, как совершенное.

– Но ты все равно остаешься слугой богов. – Аматэрасу нахмурилась, пытаясь понять его.

– Выполнять приказ или просьбу бога, когда ты знаешь и понимаешь, что тебе говорят, не то же, когда ты не более чем кукла в руках жестокого ребенка.

Аматэрасу прикрыла рот кимоно, вновь нахмурившись. Ее глаза изучающе прошлись по Цубасе в поисках чего-то. Он не знал, что ей нужно, но, вероятно, Аматэрасу получила желаемое, потому что кивнула и ровно произнесла:

– Я дарую тебе частицу солнца. Никогда более никто не сможет контролировать твои разум и тело. Однако солнце не может существовать в целом теле, оно должно занять место утраченного.

«Я собственными руками вырезал свое сердце», – хотел сказать Цубаса, но понимал, что Аматэрасу говорила не об этом. Его сердце все еще упорно билось в груди, руки и ноги двигались, крылья готовы в любой момент унести его ввысь от всего ужаса, который он видел и создал…

Последняя мысль зацепилась в сознании. Пусть Цубаса не пострадал ни в одном бою, оставшись невредимым, но это вовсе не значило, что он таким и останется. И не значило, что только нанесенные кем-то раны будут важны.

Когтистая рука впилась в волосы и заскользила вниз. Средний палец вдавился чуть глубже, коготь вспорол кожу у самого основания волос и заскользил ниже, оставляя после себя глубокую борозду. Кровь застилала левый глаз, но Цубаса знал – это не продлится долго.

Будущий шрам протянулся ниже по брови, коготь нырнул в глазницу, но боли Цубаса не ощутил, а после скользнул по щеке. Аматэрасу смотрела на происходящее с тем равнодушием, которое появляется, когда видел подобное не один раз.

– Глаза ведь достаточно для частицы солнца? – Прежнее острое зрение пропало, Цубаса не видел полной картины, к которой привык, но не сожалел о содеянном. Не имел на это права.

– Ты выбрал идеальное место.

Аматэрасу подошла к нему тихо и плавно, не отрывая взгляда, словно пыталась понять, не передумает ли он. Цубаса продолжал стоять, чуть покачиваясь на слабых ногах, все такой же упрямый и опустошенный. Он устал, душа продолжала рваться на части, кровь не прекращая стекала по левой половине лица, но боль так и не приходила. Цубаса словно вновь стал пустым сосудом, но в этот раз вместо потери себя он ощущал холод и одиночество.

– Благословляю тебя, Цубаса-кун.

Теплая ладонь Аматэрасу легла на пустую глазницу, и весь разум его заполонил обжигающе яркий свет. И когда Цубаса открыл глаза, все проявилось перед ним в ином обличье. Мир словно раздвоился. Одна его часть осталась прежней, привычной, ничем не отличимой от прежнего себя. Но вторая часть горела пламенем. Он видел движение ки, сгустки тьмы Ёми, что кружили над поверженными телами, тени над трупами – какие-то более плотные, другие едва различимые в ночи.

Догадка пронзила Цубасу стрелой, и он обернулся. Тени – души или осколки ки, он не знал – его семьи стояли рядом, прозрачные, почти исчезнувшие, но сияющие, как огни.

– Мне не искупить этот грех, – сквозь слезы прошептал Цубаса, нерешительно протягивая руку к теням, но не решаясь их коснуться. – И до конца своего существования я буду расплачиваться за содеянное.

Тени исчезли. Растворились с первыми лучами солнца, что всходило на востоке. Окончательно пропали из этого мира, не имея возможности возродиться.

– Благодарю, Аматэрасу-ками-сама. – Цубаса поклонился ей так низко, как мог. – Ваш дар позволил проститься с семьей.

– Это не я, – покачала она головой. – Это отпечаток Ёми. Ты всю оставшуюся жизнь будешь видеть их – каждого, чью жизнь заберешь, всех, кто умрет по твоей вине. И даже мне неведомо, дар это или проклятие. А теперь возьми все, что тебе дорого, и пойдем. В Небесном царстве ждут твоего возвращения.

В этом Аматэрасу солгала – никто его не ждал. Забрав омамори своей семьи, захоронив каждого погибшего от его клинка, Цубаса поднялся в Небесное царство, но не встретил там никого, кто смотрел бы на него без осуждения во взгляде. Его преследовали шепот и злые языки. Отец пусть и не отрекся от него официально, но игнорировал, подобно тому как люди игнорируют тех, кто им неприятен, но не могут избавиться от этого человека.

Цубаса остался подле Аматэрасу. Верно исполнял ее приказы, следовал ее словам, продолжал вылавливать ёкаев, но больше не отводил их в Ёми, а уничтожал на месте. Годы стирались, его прекратили сторониться, он вновь начал общаться с другими богами и их посланниками, среди которых появились две девятихвостые лисицы.

Его жизнь продолжалась – пустая, одинокая, лишенная смысла.

Пока однажды он не решил спасти вторую дочь клана Сайто.

Глава 11. Вестники грядущих неприятностей

– Теперь ты знаешь обо мне все. – Цубаса выглядел спокойным, даже слишком спокойным для того, кто только что рассказал о собственном прошлом.

Аямэ неловко отвела взгляд, не зная, следует ли что-то сказать. Простого соболезнования недостаточно, а сочувствие – отвратительно, это она знала на личном опыте. Когда-то она искренне полагала, что ёкаю не понять ее боль утраты дорогого человека, но то, что поведал Цубаса, не укладывалось в голове.

– Как ты не сошел с ума? – тихо пробормотала Аямэ, но Цубаса ее услышал.

– А почему ты решила, что я этого не сделал? – с усмешкой спросил он.

– Ты выглядишь… нормальным, – неуверенно ответила Аямэ, прокашлявшись.

– Не всегда сумасшествие имеет внешний облик. Порой оно прячется внутри и потом показывает свои когти.

Она кивнула, хотя и не совсем понимала, о чем он говорил. Зря она решила спросить его о прошлом и напрасно злилась, что ничего о нем не знает. Пожалуй, действительно в мире существовали секреты, о которых лучше не ведать.

Дальше они шли в тишине. Стремительная порой водила носом по земле в поисках травы да раздраженно фырчала, ничего не находя. Аямэ не решалась одернуть ее, сесть в седло и как можно скорее вернуться в Бюро. Вместо этого она неторопливо плелась узкой дорогой, шагая бок о бок с Цубасой, порой касаясь рукой его развевающегося хаори, которое он сменил, стоило им покинуть обитель бога.

– Тебе сейчас лучше? – все же решилась задать вопрос Аямэ, когда поняла, что молчание слишком давит.

Цубаса остановился и внимательно посмотрел на нее, словно впервые видел. Привычно склонил голову набок, встряхнул крыльями и задумчиво