Холпек. Том II: Спуск к ядру - Максим Балашов

явная агрессия, стойкая неприязнь к людям, словно ледяной ветер, пронизывающий сердце, — но не было страха, и, что удивительно, не присутствовала слепая ярость, готовая взорвать всё вокруг. Самым поразительным оказалось то, что в этом ощущении присутствовало что-то редкое и ценное — приятное чувство материнской заботы, словно мягкий плед, укутывающий и оберегающий. Так, словно в глубине его души зазвучала тихая, но уверенная уверенность, Сергей понял, что перед ним —самка медведя, сильная и одновременно нежная, словно древняя богиня ледяной пустыни, охраняющая своих потомков.

Его манипуляции растянулись на довольно продолжительный и утомительный отрезок времени, словно бесконечная череда тонких движений и сложных ритуалов, требующих терпения и сосредоточенности. Он даже несколько раз подзаряжал себя из ярко мерцающего кристалла, наполняя внутренние источники энергией, чтобы вновь воскресить паразитиков — крошечных и капризных существ, которых изначально уничтожила мощная защита медведихи. В этот момент он был так поглощён своей работой, что совершенно не заметил, как огромный зверь, словно древний и мудрый страж севера, тихо отошёл от сна.

А понял это Крас в тот момент, когда он встретился с мишкой взглядом. Она смотрела на него с такой смесью недоумения и растерянности, что казалось, будто сама природа застыла в ожидании его реакции. Внутри у него словно закипела буря — он в отчаянии бормотал:

— Твою мать, я ведь хороший, я теперь твой хозяин, фу-фу, меня кушать нельзя! — голос его дрожал от нервов и удивления. — Чёрт, да я сейчас в штаны наложу, отвечай что-нибудь! Хотя как ты, черт возьми, это сделаешь, ты же медведь? — добавил он, пытаясь скрыть свою растерянность с юмором и лёгкой иронией, словно надеялся, что так сможет разрядить напряжение, которое буквально висело в воздухе, словно густой туман.

Косолапая слушала Краса с видом задумчивого философа, её массивная голова переваливалась из стороны в сторону, будто она взвешивала каждое слово. Потом её морда исказилась в чем-то среднем между оскалом и ухмылкой. У Сергея подкосились ноги и затряслись поджилки.

— О-о-о-кей, это нехорошо… — он попытался резко отскочить и уже завёл руки заспину, дабы выташить кинжалы, но…

БАМ!

Медведица вскинулась с грацией разъярённого бульдозера. Её лапы впечатали Краса в мёрзлую породу, а когти впились аккурат между пальцев, его кости хрустнули с звенящей чёткостью.

— А-А-АРГХ! — его крик разорвал пещерную тишь. Теперь они оба понимали, что хозяин здесь явно не он.

— А-а-а-а, твою звериную мать! — взвыл Крас, ощущая, как огонь растекается от раздробленных пальцев по всей руке. — Сучка, больно, бл…ть! Или тебе обязательно надо поиграть с едой, как кот с мышкой? Это ты зря, на гарнир скорее всего будет дерьмо в моих штанах.

Медведиха, разумеется, не удостоила его ответом. Вместо этого она медленно растянула морду в жутковатой ухмылке — кожа сморщилась у глаз, обнажая полный арсенал клыков, каждый из которых был острее и длиннее его кинжалов.

Горячее, пропитанное мясным духом дыхание обожгло лицо Краса, когда она придвинулась вплотную. Капли слюны упали ему на щёку, едва не прожигая кожу кислотностью.

— Ну всё, кажется, я только что прострелил трусы очень жидкой и невероятно вонючей пулей, — скривился Крас, чувствуя, как адреналин пульсирует в висках. — Зато теперь точно узнаю, каково это — когда тебе морду огрызает тонна живой, мокрой шерсти…

Но вместо ожидаемого хруста костей, его лицо атаковал шершавый язык, сдирающий кожу почти как наждачка. Медведиха усердно вылизывала его, будто стараясь снять все три слоя эпидермиса, а её горячее дыхание смешивалось с запахом влажной шкуры.

— Т-ты… Ты меня чуть не прикончила, а теперь целуешься⁈ — захлебнулся он, когда она наконец отпустила его искалеченные руки и уселась рядом, громко фыркая.

Её взгляд кричал яснее слов: «Ну и хозяин из тебя, конечно… так себе». Всем своим видом медведиха показывала, что очень недовольна.

— Твою мать и чем же ты интересно не довольна? Переломала мне руки, заставила прогреть атмосферу анальным паром, а я ещё и виноват.

Медведиха не стала утруждать себя ответом — она просто подошла и аккуратно опустила свою массивную голову ему на колени. Не плюхнулась, не обрушила всю свою полтонны веса, а бережно удерживала на весу, словно понимая, что может раздавить хозяина. Крас, чья рука уже затянулась под действием регенерации, медленно поднял ладонь и положил на её морду. И тут случилось нечто странное. Хотя зверь не мог говорить, в сознание Краса хлынул поток эмоций — чётких, почти словесных. Недовольство, раздражение, упрёк. Она не злилась — она обижалась. Как верный пёс, которого несправедливо ударили.

— Понимаю… — прошептал Крас, внезапно ощутив тяжесть вины. — Ты не вещь, чтобы вторгаться в твоё сознание без спроса.

Медведиха фыркнула, будто говоря: «Ну наконец-то дошло»

— А как по-другому мы могли подружиться? Думаю, на чай-кофе потанцуем, ты бы не согласилась. А убивать тебя я не хотел, ты приглянулась мне с первого взгляда.

После сказанных слов, он почувствовал в эмоциональном посыле смесь недовольства и огромной благодарности за то, что Крас не убил медведиху. Таким образом, он осознал, что его новый питомец, прекрасно понимает своего хозяина. Хотя она явно дала знать, что таковым его не считает, а скорее собратом или своим ребёнком. Поэтому Крас и почувствовал в начале материнскую заботу в эмоциональном фоне косолапой.

— Слушай, тебе наверное имя нужно? — спросил Крас, почесывая медведиху за ухом. Та в ответ умеренно закачала головой, всем видом показывая: «Ну давай, попробуй удивить».

— Как тебе… Кровавая Убийца? — с нездоровым энтузиазмом протянул он. — Представь, как обосрутся мои враги, когда я заору: «Выйди на них, Кровавая Убийца!»

Ответ не заставил себя ждать. Медведиха громоподобно чихнула, швырнув в лицо Краса фонтан соплей и недовольства.

— Фу, блин! — он вытер лицо рукавом. — Ладно, ладно… Хоть это и убийственно мимимишно, но другого имени для белой медведицы я не знаю. Будешь Умкой — и никаких возражений!

Умка медленно подняла морду, её золотистые глаза замерли на лице Краса. В этом взгляде читалось нечто большее, чем просто согласие — благодарность, теплота, принятие. И тут Крас понял: она чувствовала его эмоции так же чётко, как и он её. Когда он произнёс «Умка», в его сознании всплыли детские воспоминания — мамина колыбельная, тёплый свет ночника, уют старого мультика. Эти нежные образы передались медведихе, и в её энергополе запульсировало что-то новое — любопытство, удивление, радость от этого незнакомого прежде чувства.

— Тебе…