Газлайтер. Том 33 - Григорий Володин

На Мадам налетает Змейка, сбивая её с ног.

— НЕ РРРРЫЧИ НА МАЕГГГО МАЗАКА-А! ФАКАК! — гремит моя хищница.

«Эх, моя хорошая, — думаю я. — Ну куда ты лезешь?»

Две Горгоны — третьей и четвёртой формации — сливаются в один клубок, и их схватка оборачивается ослепительным вихрем когтей, хвостов и яростных ударов. В воздухе свистят взмахи, разлетаются куски чешуи, гулкий треск эхом прокатывается по залу.

Да только четвёртая формация есть четвёртая формация. Хвостом Паутина с ужасающей силой бьёт Змейку, отбрасывая её в сторону. Та летит, словно снаряд, и с глухим ударом врезается в колонну. Вернее, на подставленный мной вертикальный батут из воздуха. Камень трещит под давлением батута, осыпается, и Змейка зависает, ошеломлённая и невредимая.

За спиной Паутины вырастают чёрные отростки, стремительно вытягиваясь и превращаясь в длинные щупальца. Они с силой упираются в пол и, словно пружины, уносят её назад, прямо к дверям. В тот же миг створки зала с грохотом распахиваются, и внутрь обрушивается поток чёрных марионеток. Паутина, укрывшись за их спинами, спешно скрывается, ускользая прочь.

— Ушла, фака! — роняет Змейка, поднимаясь.

— Далеко не убежит, — я бросаю взгляд на своих легионеров, уже принявших боевую готовность, и рявкаю:

— Легион, сражайся!

— За Легион! — рявкает Воронов, и остальные вторят легату: — ЗА ЛЕГИОН!

И легионеры, вновь обретшие тела, не заставляют себя ждать. С боевым рёвом, с азартом, с радостью долгожданной битвы они бросаются вперёд. Теневые, каменные, огненные техники сметают ряды марионеток. Те пытаются отвечать своими приёмами, но что возьмёшь с пустых кукол? Их движения неловки, удары мажут, тогда как мои легионеры сражаются осознанно, с умением и жаждой крови. Эти бойцы уже месили гоблинов целыми тучами, разбивали орды, стоявшие числом в сотни. Их ментальные тренировки были максимально приближены к реальности.

— Дайте парням развеяться, — произношу я в сторону Бера, Грандбомжa и Змейки. А то Грандбомж уже выпустил кровавые щупальца.

Вдруг один из легионеров буквально бросается к моим ногам, неожиданно хватает за колени так резко, что я едва не теряю равновесие.

— Филинов, сжалься! Верни меня в Небесный Дом! Я всё отдам: земли, гвардию! Я не должен быть здесь! Мне не место среди твоих боевых псов! Король-Гоблин очень страшный был…

— Лорд Трибель, ты что ли? — недоверчиво смотрю вниз.

Он рыдает и молит, обняв меня за ноги, как утопающий хватается за спасательный круг. Слёзы катятся по чёрному лицу оболочки, и выглядит это ещё жалостнее.

— Легат, какого перепончатого пальца он делает в твоём списке заслуживших? — бросаю я Воронову по мыслеречи.

— Благодаря ему мы тогда поняли слабость Короля-Гоблина. Он был полезен один раз. Этого хватило, — спокойно объясняет легат.

Я тяжело выдыхаю, поднимаю руки, будто сдаюсь:

— Ладно, ладно. Понял. Но хватит цепляться, лорд. Иди лучше собратьям помоги.

Отпинываю Трибеля, он с глухим стоном отлетает в сторону, но уже снова пытается поползти обратно, чтобы ухватиться за меня. Я спешно бросаю троице спутников:

— Пошлите за Мадам!

Обогнув по кругу легионеров, вовсю развлекающихся настоящим реальным боем, я веду свою тройку из зала, выводя их дальше по боковому проходу. За спиной остаётся гулкая какофония битвы — там Легион рвёт врагов на куски, и каждый их боевой клич гремит, словно удар барабана. Я усмехаюсь: мужики кайфуют. Всё же, хоть гоблинский рейд в моем подсознании и был почти как в реале, ибо я постарался и с графикой и со всем прочим, но почти — ключевое слово. Реал есть реал.

Мы мчимся вверх по ступеням, поднимаемся по винтовой лестнице, камень под ногами гулко отдаётся эхом. Не забываю накинуть на себя и теневой доспех. Пусть это техника и не легата, но в загашнике еще полно легионеров (не мог же я остаться совсем без Легиона, в Бастионе ещё хватает бойцов, да и воплощённые скоро вернутся на базу после отгула).

И вдруг из боковой двери выскакивает отряд марионеток — остатки охраны, отчаянно пытающейся перекрыть нам путь.

Возиться самому не хочется. Я лениво бросаю:

— Филины, займитесь.

— Могучий! Титан! Достойный! Витязь! Выходите! — воодушевлённо добавляет Бер.

Из наших теней вырываются фигуры — теневые птицы и его любимые «шпалы». Они мгновенно врезаются в строй марионеток, разрывая тех на части. Осколки чёрной дряни осыпаются на каменный пол.

Бер ворчит, кивая в сторону моих птичек:

— Они же ни хрена не похожи на филинов…

— А сам-то? Титан? Витязь? Это же тощие «шпалы».

— Они стройные! — возмущается мечник, и голос его полон обиды.

— Фака, — тут же вставляет Змейка, выпуская своих удавов.

Грандбомж не отстаёт, кровавые щупальца вздымаются за его спиной, пульсируя ярко-алым светом. Одним широким взмахом он срезает десяток марионеток, те разлетаются на куски.

Я сканирую окружение. Мадам Паутина удрала на последний этаж башни, легионеры сдерживают подкрепление, которое прёт из казарм на нижних уровнях. Им может понадобиться помощь — парни заигрались от появления в реальности и забывают следить за расходом маны.

— Бер, Грандбомж, назад. Прикройте Легион, — приказываю я. Двое без споров разворачиваются и уходят. По мыслеречи бросаю Воронову: — Легат, жди подмогу.

— Да мы и сами справимся, шеф.

— Споришь с приказом?

— Никак нет!

— Вот и жди.

Тянусь к плечу Змейки, но по привычке натыкаюсь на её грудь, прикрытую чешуёй. Включаю легионера-портальщика (не мог же я остаться совсем без Легиона, в загашнике ещё полно бойцов, да и воплощённые скоро вернутся на базу) — и в следующее мгновение мы переносимся на последний этаж башни.

Просторный зал. Взгляд сразу цепляется за четырёхрукую фигуру в центре. Мадам Паутина в облике Горгоны. Её грудь вздымается от ярости, чешуя блестит в темноте.

Она рычит, и рычание постепенно переходит в слова. Говорит, будто на грани срыва, будто спорит с собственным отражением:

— Знаешь, король Данила, я вовсе не плохая…

К её удивлению, я спокойно киваю:

— Ты всего лишь одинокая женщина, которая сошла с ума от долгого одиночества, сидя в темноте.

Мадам Паутина усмехается, но в её оскале нет ни грамма радости.

— Я зверь.

— Зверем тебя уже сложно назвать, — отвечаю ровно. — Давным-давно ты была зверем, потом обрела разум и вожака, а потом тебе пришлось убить вожака, ведь в Первозданной Тьме он сошёл с ума