Запрещенный ритуал - Дина Зарубина

– Драгоценное сокровище мое!

– Н-нет, – пролепетала я, пытаясь сохранить рассудок.

– Кошечка! Не противься, я же чувствую твое возбуждение, ты изнемогаешь от желания, – прошептал мне на ухо искуситель.

Изнемогаю, ну и что? Я не этим местом руковожусь в своей жизни!

– Уйди! – вялой рукой махнула в сторону двери и попробовала выкрутиться из мягких, но крепких объятий.

– Мур-рочка!

Куш был везде. Его руки только что были на моих ягодицах, а теперь оказались на груди, скользнули по талии, одна рука стала ласкать ложбинку на затылке, а вторая огладила живот.

– Я сейчас умру, – только и могла сказать я. Пульс грохотал в висках, по коже маршировали колонны мурашек, соски сжались и вызывающе торчали верх, а между ног пылал пожар.

– Я не дам тебе умереть!

Я взлетела наверх в крепких руках и оказалась на кровати. Ноги просто сами неприлично разъехались в стороны. Да что же, весь организм взбунтовался против меня сегодня?! Этот раскисший кисель требовал спаривания!

– Ты моя жена и я невероятно счастлив!

Куш избавился от одежды в один маг. Да там и одежды было… дернешь за веревочку, шаровары и свалятся.

Гладкий, невозможно горячий, скользкий и твердый член коснулся меня внизу. Сил моих больше нет! Я взрослая женщина, я не могу устоять перед таким желанием. Не вкусить наслаждения с так вожделеющим меня мужчиной.

– Ты моя любимая женщина и я буду любить тебя всю жизнь!

Я могла только простонать в ответ и обнять стремительно накрывшее меня тело. Куш был бесстыден и ненасытен. Он играл на моем теле, как виртуоз, он больше меня знал, как я хочу, и что я хочу, и делал то, о чем я не смела и мечтать! Я охрипла от криков и утратила ощущение реальности.

После краткого сна (кот при этом так и не вышел из меня), он повторил репертуар. Теперь он был не ураганом, а нежным бризом. Он мурлыкал, вылизывая мои ступни, а я не могла пошевелить даже пальцем.

Да я даже не знала, что могу такое вытворять и столько чувствовать! Получается, у меня хороших мужиков вообще в жизни не было. Были торопливые, неумелые, эгоистичные потребители. Ну, хоть в сорок лет узнала, как оно бывает. Повезло. Кому-то за всю жизнь не удается.

Можно вцепиться в богатого и статусного мужика ради денег. Но в яркого любовника, который возносит тебя на небеса, можно не просто вцепиться, хочется прорасти у него под кожей, раствориться в нем и никогда больше не расставаться. Как самец глубоководного удильщика-церарии навсегда присасывается к самке, становясь ее придатком.

Пожалуй, теперь я понимаю, из-за чего бабы сходят с ума и творят безумства, ломая налаженную жизнь, разрушая неплохие семьи, предавая собственных детей. А если еще и любовь по голове шибанет? Противиться такому невероятно трудно. Это лечить надо! Как наркоманию.

Мысли текли вялые, но я очень хорошо проанализировала свои ощущения и эмоции. Нет, я не влюбилась. Отдавая должное постельному мастерству, чувствуя нежность и теплоту, я прекрасно смогу жить без него. И буду.

Хороший мальчик. Я поправила одеяло, укрывая спящего парня. Пусть в княжестве тебе достанется самая ласковая кошечка, которая тебя будет любить и родит тебе кучу котят.

Я не смогу быть бессловесным дополнением мужа и украшением дома, а принцы потребуют именно этого. Не слишком тут к женщинам лояльны, никакой самостоятельности не потерпят. Была бы еще полезная магия, тогда могли бы считаться, но у меня не понять, какой дар, и толку от него особого нет.

Буду жить дальше, сохранив в сокровищнице памяти эту волшебную ночь. Я не потеряю себя, никогда не стану зависеть от мужчины, и устрою свою жизнь так, как это потребуется мне. Может быть, это неправильно, но меня с детства приучали к самостоятельности. Образование, востребованная специальность и хорошая работа, а не пустая надежда встретить принца, который враз решит все твои проблемы. Трех принцев, ага.

Сердце пело, улыбка сама наползала на лицо.

Утром я пошла на занятия, как обычно. Надо урвать последние крупицы знаний напоследок, ведь завтра будут состязания в нашу честь. Послезавтра общая свадебная церемония и отъезд.

Соревнования обещали быть нешуточными.

Записались все принцы, кому законом дозволялось иметь несколько жен, даже те, кто уже отхватил одну невесту, к немалому возмущению Руперты, Ориэллы и Синтии. Приехать с женой после Отбора – совсем не то, что приехать с двумя. Внимания в два раза меньше. Они не могли понять, что женихи могли во мне найти.

Я скромно помалкивала. Помимо упругой кожи и высокой груди взрослой женщине тоже есть, чем увлечь мужчину. Если, конечно, он намерен заглянуть глубже, чем декольте. В кошелек, например. Вариант «в душу» не рассматриваем в принципе. Одноклеточным многоклеточных не понять. У меня в сорок лет поклонников было больше, чем в двадцать, меня это не удивляло, уже знаешь, как себя вести, что и как сказать мужчине, чтоб они считали тебя интересной, да и уверенность в себе есть. А вот девчонки бесились. В их мирах сорок – глубокая старость, внуки, болезни и немощь.

– Патер Мозер, а расскажите нам про пуругов, – вдруг прервала лекцию о гоблинах Доримена. – Откуда они взялись и вообще.

– Это кара богов за нарушенный порядок мироздания и напоминание людям об их ничтожности перед богами! А сегодня мы говорим о гоблинах, – отец Мозер не позволили увести себя в сторону.

Доримена разочарованно вздохнула.

– Ну, хотя бы артефакт покажите от них, – поддержала я дриаду. – Интересно же! Никогда не видела таких!

Синтия бросила на меня внимательный взгляд.

– Ну, хорошо. Полагаю, в том не будет большой беды, если мы заглянем после лекции в мастерскую наших артефакторов. Пуруги – страшное бедствие, – вздохнул отец Мозер. – А какие у вас самые страшные звери?

Девчонки с удовольствием перечисляли разных монстров их миров. Летучих, плавучих и ползучих. Кусачих и ядовитых, хищных и агрессивных.

– Комары, – мой ответ встретили громким хохотом.

– Что вы смеетесь? Крайне неприятный вид казни – раздеть и привязать на ночь на съедение гнусу. Комары крупные, серые, полосатые и рыжие, мелкие черные, крошечные мошки-мокрецы забиваются в волосы, в нос, лезут в глаза, уши, пьют кровь, оставляя зудящие волдыри. Они тучами летают, покрывая кожу сплошным шевелящимся ковром. У нас в лес ходят в плотной