Берсеркер: Маска Марса. Брат берсеркер. Планета смерти - Фред Сейберхэген

Хольт не знал, как сказать Люсинде об участи ее брата, но в конце концов сумел это сделать. Она с минуту поплакала, а потом стала необычайно спокойной.

Теперь берсеркер поместил Хольта и Люсинду на катер для путешествия на «Нирвану». Машина, в которую обратился брат Люсинды, уже находилась на борту катера, выглядя понурой и сломленной, как и тот в последние дни своей жизни.

Увидев ее, Люсинда замерла. Потом ясным голосом проговорила:

– Машина, я хочу поблагодарить тебя. Ты даровала моему брату милость, в которой отказывали ему люди. Но, думаю, я сама отыскала бы способ убить его, чтобы избавить от новых пыток.

Воздушный шлюз «Нирваны» был хорошо бронирован и оборудован автоматическими системами защиты, способными отбить натиск абордажной партии роботов, а лучевое ракетное оружие «Нирваны» без труда отразило бы любую атаку крупнокалиберным оружием с курьера или даже дюжины курьеров. Берсеркер предвидел все это. За шлюзом Хольта ожидал офицер, поприветствовавший его.

– Сюда, капитан. Мы все ждем.

– Все?

Офицер – сытый и благообразный, как человек, выполняющий безопасные и легкие обязанности, – буквально пожирал Люсинду глазами.

– В Большом зале – праздник, он в самом разгаре. Прибытия ваших заключенных ждут с большим нетерпением.

В Большом зале рокотала музыка, извивались танцовщицы в одеяниях, более непристойных, чем любая нагота. Роботы-стюарды убирали остатки пира с длинного стола, вытянувшегося почти во всю длину зала. В троноподобном кресле у центра стола сидел верховный владыка Ногара в наброшенном на плечи роскошном плаще. Перед ним стоял хрустальный кубок с белым вином. По бокам от него сидели сорок-пятьдесят бражников – мужчины, женщины и особы, чей пол Хольт не сумел распознать с ходу. Присутствующие пили и смеялись, некоторые были облачены в маски и костюмы – все готовились праздновать дальше.

Как только Хольт переступил порог, все головы повернулись в его сторону, а за секундным молчанием последовали громогласные овации. И ни в одной паре глаз, ни на одном лице Хольт не разглядел даже намека на жалость к заключенным.

– Добро пожаловать, капитан, – изрек Ногара любезным тоном, когда Хольт вспомнил, что надо поклониться. – Есть ли новости с Фламланда?

– Ничего существенного, сэр.

Мужчина с одутловатым лицом, сидевший по правую руку от Ногары, склонился вперед, навалившись грудью на стол.

– Народ наверняка горько скорбит об ушедшем губернаторе?

– Конечно, сэр. – Хольт сразу узнал Микаля. – И с большим нетерпением ждет нового.

Микаль с циничной улыбкой откинулся на спинку кресла:

– Уверен, что мятежное население ждет не дождется моего прибытия. Девица, ты пылаешь нетерпением перед встречей со мной? Обойди стол, красотка, иди ко мне. – Люсинда неохотно повиновалась, и Микаль дал знак роботам-стюардам. – Роботы, поставьте кресло для пришедшего – вон там, в центре площадки. Капитан, вы можете вернуться на свой корабль.

Фелипе Ногара не отрывал глаз от скованного кандалами старого врага – Джанды. Бог знает, какие мысли проносились в его голове. Казалось, он не возражает против того, что Микаль распоряжается, как ему заблагорассудится.

– Сэр, – сказал Хольт Микалю. – Я бы хотел увидеть… останки Иоганна Карлсена.

Реплика привлекла внимание Ногары, и он кивнул. Робот-стюард отдернул занавеси из собольего меха, открыв альков в дальнем конце зала. В алькове, перед огромным иллюминатором, покоился саркофаг.

Хольт не слишком удивился; на многих планетах принято пировать в присутствии мертвых. Поклонившись Ногаре, он повернулся, отдал честь и зашагал к алькову. За спиной у него послышалось шарканье скованного Джанды, и Хольт затаил дыхание. Вдоль стола пробежал ропот, стихший настолько внезапно, что даже музыка смолкла. Видимо, Ногара жестом позволил Джанде идти, желая посмотреть, что сделает человек с промытыми мозгами. Приблизившись к гробу, Хольт остановился перед ним. Он едва видел замершее лицо лежавшего там человека и размытое пятно гипермассы по ту сторону иллюминатора. Едва слышал шепот и хихиканье пирующих. Перед его глазами стояла ясная картина: лица членов экипажа, беспомощно дожидавшихся исхода в цепкой хватке берсеркера.

Машина, облаченная в плоть Джанды, шаркая, плелась за ним, и ее стеклянные глаза таращились на человека, обратившегося в ледяное изваяние. Фотография узоров радужной оболочки была передана берсеркеру для сравнения со старыми захваченными записями и определения, действительно ли этот человек – Карлсен.

Слабый вопль боли заставил Хольта оглянуться в сторону длинного стола, где Люсинда вырывалась из цепких рук Микаля. Микаль и его друзья смеялись.

– Нет, капитан, я не Карлсен, – заявил Хольту Микаль, увидев выражение его лица. – Неужели вы думаете, что я сожалею об этой разнице? Перспективы Иоганна отнюдь не радужны. Он, в общем-то, замкнулся в ореховой скорлупке, но больше не считает себя царем бесконечного пространства![3]

– Шекспир! – воскликнул какой-то льстец, изображая восторг от познаний Микаля в литературе.

– Сэр. – Хольт сделал шаг вперед. – Позвольте мне… можно теперь доставить заключенных обратно на корабль?

Микаль неверно истолковал его нетерпение.

– Ох-хо! Вижу, вы цените чудеснейшие дары жизни, капитан. Но, как вам известно, положение дает некоторые привилегии. Девушка остается здесь.

Хольт заранее предполагал, что они задержат Люсинду, и понимал: ей лучше остаться здесь, чем вернуться к берсеркеру.

– Сэр, тогда, если… тогда позвольте мне увести одного мужчину. В тюремном госпитале на Эстиле мы можем восстановить…

– Капитан. – Голос Ногары прозвучал негромко, но заставил стихнуть присутствующих. – Здесь не спорят.

– Так точно, сэр.

Микаль покачал головой:

– Я пока не склонен проявлять милосердие по отношению к моим врагам, капитан. Буду ли я склонен делать это в ближайшее время… ну, поглядим. – Он в очередной раз лениво простер руку, чтобы облапить Люсинду. – Вы знаете, капитан, что ненависть придает любви настоящую пикантность?

Хольт беспомощно посмотрел на Ногару. В холодном взгляде правителя читалось: «Еще одно слово, курьер, и ты окажешься в карцере. Я дважды не предупреждаю».

Если бы Хольт сейчас выкрикнул предупреждение насчет берсеркера, машина в обличье Джанды перебила бы всех в зале, и никто не успел бы ей помешать. Хольт понимал, что берсеркер слушает его, следит за его движениями.

– Я… я возвращаюсь на корабль, – пролепетал он. Ногара уже смотрел куда-то в сторону, и больше никто не обращал на него особого внимания. – Я… вернусь сюда… пожалуй, через пару часов. Несомненно, до того, как отправлюсь на Эстил.

Тут Хольт увидел, что несколько бражников окружили Джанду, и осекся. Они сняли кандалы с мертвых конечностей преступника, надели ему на голову рогатый шлем, вручили щит и копье, накинули на плечи меховой плащ – наряд древнего норвежского воина с Земли, первого носителя ужасного звания берсеркера.

– Заметьте, капитан, – издевательски проворковал Микаль, – на нашем костюмированном балу мы не боимся