Дальнобойщик - Роман Валерьевич Злотников

И он достал из потёртого бумажника настоящую бумажную купюру.

Хуц-Ги-Сати обомлел. Уже очень давно он не видел бумажных денег. Для «базовых граждан» от них было слишком много мороки. Да и как он может взять деньги от старейшины.

Но ответил он неторопливо, с достоинством.

— Эти деньги нужнее нашему общему делу. Пусть служат ему. Рассчитывайте на меня.

— Я сожалею, что пока нашей ячейки нет там, где вы осели, — с чувством пожал ему руку Керук, — и благодарен за твоё благородство. Нам нужны такие храбрые и умные люди. Наша борьба не останавливается ни на минуту.

Он все так же спокойно и бесстрастно смотрел на молодого индейца, не отпуская руку. Другой чуть сжал его плечо, и в глазах Керука тлинкит увидел, — или ему показалось? — увидел лёгкую тень отеческого сочувствия.

— В зале лежат листовки с нашими телефонами и адресами. Возьми. Мы никогда не оставляем в беде своих людей. Не бойся звонить, если поймёшь, что тебе нужна помощь. Любая. Даже если тебе просто стало тяжело на душе и надо поговорить. Кажется, неподалёку от тебя живёт наш человек. Я уточню и скажу тебе в следующий раз.

* * *

Когда дверь за Хуц-Ги-Сати закрылась, Керук долго стоял, сунув руки в карманы, и о чем-то сосредоточенно думал. Его зацепил этот усталый и исхудавший молодой человек. Была в нём внутренняя сила, упрямая непокорность.

Ему было очень одиноко.

Правда, он явно не гений, но это даже хорошо.

Главное, ему нужны друзья.

* * *

Самыми тяжёлыми для Маши на работе оказались вторая и третья недели. Первая — как во сне. Всё новое, всё в спешке, надо успеть из одной кафешки в другую. Ну это она их так называла по привычке, местные-то говорили «макка», или «питстоп».

Поначалу ей больше всего понравилось заведеньице, куда она первой пришла. Раннее утро было, всё такое чистенькое, скатерти красненькие в белую клетку, сиденья тоже красные, яркие такие. На стенах что-то красивым написано.

И кухня, прям, такая сверкает вся, масло шипит, повара перекрикиваются на каком-то своём.

Вроде и не английском.

Она потом узнала, что это мексы были. Ну, мексиканцы.

Здесь ей дали полы мыть.

Менеджер смены, старший, стало быть, стоял руки в карманах, пузо вываливается, но, добрым смотрелся.

Улыбался, всё баблгаму жевал и пузыри дул.

— Смотри сюда. Ты, вообще, английский понимаешь?

Маша кивнула. Понимала, правда, если говорили не очень быстро. В школе учила, да и водители из Штатов в заведении порой останавливались. Всё порциям удивлялись — какие большие.

Другие заведения попроще были и совсем обшарпанные. В том, что дальше всего от дома, и вовсе плитка на стенах в туалете обколотая, она как второй раз полы мыла — порезалась, так за смену не доплатили. Немного, правда, да и за дело, она ж сама виновата, что неосторожная была, а график нарушила. А за это и вовсе штраф полагается. Но её простили, как новенькую.

Добрые.

Красное заведение, правда, только с утра такое нарядное оказалось.

Как стала присматриваться, так и диваны обшарпанные, а в сортиры вечером и вовсе заходить страшно было.

Вонь и использованная бумага мимо бачков, мужики после пива не могут из шлангов в писсуар попасть — ну, это ладно.

У неё дома, правда, такое редко, бывало, и тех, кто к вечеру на рогах был, всех знали.

Но тут город большой, тут разные люди.

Мысли текли вялые, какие-то серые, как дешёвая бумага, в которую заворачивали бургеры в том заведении, что рядом с железнодорожным мостом. Поблизости был пустырь, над которым и проходил мост, весь заросший сорняком и жёсткой, такой же серой, как бумага, травой. Тут её взяли ещё и посудомойкой.

Местечко было глухое, персонала не хватало, и хозяйка-кореянка на ломаном английском объяснила, что готова Маше доплачивать, если она будет вечерами ещё и заказы по залу разносить.

Этого в контракт не вносили, но Маша не протестовала. Ну, а что такого? Лишние деньги, что ль, помешают?

Правда, в первый же вечер, она поняла, почему тут с подавальщицами затык случался.

Как темнело, к пустырю съезжались длинные приземистые авто с чёрными стёклами. Маша их боялась. Они будто прикидывались слепыми, но всё время на неё смотрели, словно оценивали.

И люди в этих авто сидели такие же.

Они всё время были в тёмных очках, даже когда совсем темно. Если заходили в «Лучшие бургеры и хот-доги» и сидели, развалившись, на исцарапанных облезлых диванах, обсуждали что-то своё, страшное — тоже не снимали.

Лапать её начали, как только она принесла первый заказ. Столики они сдвинули, заказали три больших ведёрка «острых от шефа» и ещё кучу всего. И пиво — «мигалку». Это они так называли. Особое крепкое.

Было их человек восемь. Тощие, маленькие, остролицые.

Пахло от них злыми, готовыми броситься, зверьками.

Типа хорьков — Маша таких видела и очень испугалась.

— Когда заканчиваешь? — парень в сине-белой мешковатой куртке и штанах размера на три больше чем надо бы, схватил её за руку. Не больно, но так крепко, что не вырвешься. Рука оказалась неожиданно сильной.

Но больше всего пугали зеркальные очки— «капельки» на острой мордочке. И татуировки.

Даже на лице. «13» и буквы. Кажется, MS, но какие-то необычные.

Она осторожно потянула руку и улыбнулась. Надеясь, что не слишком испуганно.

— Извините, мне надо идти работать…

Зеркальные стёкла смотрели всё так же бесстрастно и от этого становилось ещё страшнее.

— Слышь, русская! Живо сюда, люди ждут заказы! — ещё никогда она не была так рада слышать визгливый голос старшей смены.

А остролицый ещё на миг задержал её руку в своей.

— Русская? — в голосе задумчивость, — Русские девушки это редкость. Я знаю людей, которые любят… редкости.

И разжал пальцы.

— Если тебе будет нужна настоящая работа за хорошие деньги, просто скажи. Маурисио поможет.

И, засмеялся.

Мелким противным смехом.

Ближе к утру, когда её смена закончилась, она забилась в подсобку и сидела там, глядя в крохотное окно и молясь солнцу. Пусть быстрее встаёт. Тогда страшные машины разъедутся.

Ещё и Сатик снова в рейсе и должен вернуться только завтра, вздохнула она и задремала.

Всего пару минуток.

И пора бежать в тихий красно-белый уголок. Там надо просто вымыть полы. Там спокойно.

* * *

У Хуц-Ги-Сати подрагивали руки. Никто со стороны бы и не заметил. Но сам-то он знал — встреча с Керуком его взволновала. Он был вторым настоящим человеком, которого тлинкит встретил в