Близнецы. Том 1 - Дарья Чернышова

– У меня было очень доброе утро, – весело сверкнула глазами сестра, встречающая с мужем уже вторую весну. – А ты зря отказываешься.

Нерис подумала: «Это как посмотреть. Вдруг я понравлюсь твоему умельцу больше. Обидно будет испортить такой молодой брак».

– Зачем тебе желтки? – уклонилась она.

– Как зачем? Для красоты. – Хесида вздернула нос.

Нерис беззвучно хихикнула, и сестра ткнула ее пальцем в бок.

– Перестань! Это ужасно важно! У меня не такие прелестные волосы, как у тебя, но я могу сделать вид, что довольна своими. Выйдет неубедительно, если они не будут хотя бы блестеть, – с улыбкой сказала Хесида и встряхнула каштановыми локонами.

– Ты собираешься танцевать?

– Ух, я бы очень хотела исполнить что-нибудь ацерское, но кто меня научит? Мамы-то не танцуют, – посетовала она. – Ну да ладно. Мы с Зеридой придумали одну штуку. Увидишь. Тебе понравится. Там будут кошки.

– Зерида и кошки? – Нерис нахмурилась, вспоминая сопровождавшее ее все детство громкое чихание сестры.

– Тебе любопытно?

– Я в ужасе.

– Брось! – беззлобно фыркнула Хесида и легко взбежала на крыльцо вслед за ткачом, который нес коромыслом огромный свернутый ковер. Потом она обернулась и выкрикнула: – Это будет прекраснейшая из свадеб!

К сожалению, не поспоришь. Нерис вряд ли могла рассчитывать на то, что день ее собственной свадьбы будет хотя бы сносным.

А ведь она выйдет замуж уже через несколько лет. Она, царевна Нерис, будет женой какого-то берстонского мальчишки. И хрен бы с ним, с мальчишкой, но он еще и не один – второму обещана Басти. Ох уж этот пресловутый запад.

В Хаггеде мужчина прежде доказывает, что достоин женщины, к которой сватается. Иногда ему для этого нужно победить ее в бою. Счастливые, улыбающиеся лица с кровоподтеками – вот такие они, хаггедские свадьбы.

Нерис сомневалась, что берстонский мальчишка сможет ее победить. Даже если захочет. Даже если этого захочет она сама. Сколько ни поддавайся, навыки все равно дадут о себе знать. Да и Басти через семь лет уже будет крепко держать в руках оружие.

В семье не было отбоя от желающих чему-нибудь ее обучить. Зерида изготовила крошечный лук из прутика и нитки, которому полагалось стать любимой игрушкой Басти – и со временем он таковой действительно стал. Сестра намеревалась сделать из маленькой царевны великую лучницу – самой Зериде в стрельбе не нашлось бы равных по обе стороны границы. У Нерис тоже хорошо получалось, но она не любила лук за его ненадежность. Ей нравилось чувствовать силу ударов.

Хесида рассказывала племяннице истории о древних племенах и славных победах, Шиира наряжала для нее кукол, Расма следила, чтобы Басти не расшибла обо что-нибудь лоб. Нерис приходилось порой силой отбирать собственную дочь у нянек, чтобы провести время с ней вдвоем.

Она простила себе само обстоятельство ее зачатия – пьяную глупость, которой впредь поклялась избегать. Однако прощать любимой тетке Танаис ее предательство, вынудившее Нерис пройти самое страшное испытание в жизни, она не хотела и не собиралась. Сестры иногда спрашивали, отчего они больше не разговаривают, но мать и тетя Геста велели держаться от этого подальше. Нерис мысленно их благодарила. Танаис, кажется, было все равно.

Потеряв ученицу, она занялась воспитанием воинов из юных царевичей. Братья шутили, что не могут дождаться, когда Басти подрастет, чтобы Танаис отвлеклась на ее обучение.

«На первый юбилей подарю ей кинжал», – пообещал Харшад, когда Басти едва исполнился год.

«А я – ножны, – подхватил Беркас, облизнув вечно обветренные губы. – Давос, с тебя оселок».

«Первый юбилей – это сколько?» – спросил тогда младший, и Харшад усмехнулся, ткнув его пальцем в свидетельствующую о задумчивости морщинку на лбу.

«Пять лет, – сказал он. – Уже осталось четыре. Пролетят – не заметишь».

От таких разговоров кто угодно устал бы.

«Оставьте ребенка в покое», – просила Нерис не только ради дочери, но и для себя. Иногда это помогало – в удачные, славные деньки.

Она услышала звонкий девичий визг, донесшийся из коровника, и поспешила на выручку. Расма, заколов улиткой косу на затылке, сидела на короткой скамейке и брызгала молоком из полного коровьего вымени в бегающую туда-сюда Басти. Нерис невольно почувствовала раздражение усталой буренки, но дочка пребывала в таком восторге, что корова могла и потерпеть. Расма брала племянницу с собой на дойку, когда Басти вставала с той ноги, как сегодня. Сестра щелкнула костяшками пальцев и продолжила свое занятие.

– Мы поспорили, что ей не поймать молоко в ладошки, потому что оно жидкое и утечет. Я выиграла.

Нерис взяла дочь на руки и вытерла ее влажные щеки рукавом. Басти сморщила нос, и невозможно стало удержаться от того, чтобы поцеловать ее веснушки.

– Дедушка делал лодочку, – пожаловалась Басти, складывая руки ромбиком. – У него получалось.

– Попросим его тебя научить, – пообещала Нерис. – Не знаешь, сообщил кто-нибудь отцу о Шиире? – обратилась она к склонившейся над ведром сестре.

– Не знаю. Вряд ли. Хочешь съездить? – бесстрастным тоном спросила та.

Нерис кивнула.

Расма повела плечом и хмыкнула:

– Ну, передай от меня привет.

Нерис заглянула в терем, чтобы взять свой меч, и с трудом, прижимая Басти к груди, протолкалась обратно к выходу через предпраздничную суету. Внутри стены уже расцвели шелковой зеленью, а снаружи, на крыше, мужчины водружали черное полотнище. Если будет ветер, оно красиво надуется, как пузырь.

Часть семьи жениха уже прибыла на торжество и разместилась в деревне у подножия холма, но и в собственных конюшнях царицы стояло несколько чужих лошадей – самых почетных гостей принимали в тереме. Они приехали на добрых лошадях, но любая из них и в подметки не годилась соловому Имбирю.

Его подарили Нерис три года назад, когда она более-менее оправилась от родов и почувствовала в себе силы вернуться в седло. Во многих смыслах знаменательный день, и воспоминания о нем до сих пор согревали сердце.

Светлый, как песочное тесто, с густой белой гривой и длинным хвостом, голубоглазый Имбирь до сих пор оставался самым красивым конем, которого она когда-либо видела. Нерис сразу почувствовала, что им судьбой предназначалось найти друг друга. Геста подвела солового поближе, а мать надела на него золотую паперсть – нагрудные ремни с узорчатым тиснением и россыпью бирюзы.

Тогда же Нерис получила в подарок любимый меч, изящный полутораручник с длинным клинком. Она старалась не думать о том, что его заказала для нее Танаис. Он удобно лежал в руке и хорошо показывал себя в деле, а все остальное не так уж важно.

Нерис прислонила меч к двери денника, неспешно оседлала Имбиря и посадила на него дочь.

– Мы будем