Возвращение. Часть I - Даниил Корнаков

Братство никогда не устраивало налётов в этом месяце. Позже сам отец Морган сказал мне, что всё это время в «Мак-Мердо» был один из наших, из Братства. Он работал в тамошнем порту и сливал отцу Моргану сведения о кораблях с ценным грузом. В данном случае речь шла о каком-то навороченном вездеходе, который был необходим для нужд Братства. Но захватить то судно не удалось…

Тихон заметил, как рассказ брата давался ему всё тяжелее.

— Ты не представляешь, как я горевал, брат. — Тимур положил ему ладонь на руку, Тихон не сопротивлялся. — Без тебя моя жизнь потеряла смысл, и я нырнул в пучину греха на этой прежде проклятой Богом станции. Ещё немного и всё было бы кончено, пока отец Морган не образумил меня и не поставил на путь истины.

Глаза Тимура улыбались, и для Тихона он как по щелчку выключателя сделался совершенно другим человеком.

— Он сказал мне тогда по рации: «Если тебе не суждено было спасти кровного брата, спаси остальных заблудших братьев и сестёр, коими ты окружён». Тот день впервые за много месяцев обрёл для меня смысл, когда отец Морган поведал мне план захвата «Палмера» и его последующему очищению от греха…

Тихон незаметно попятился. Речи брата казались ему речами чужака, безумного пророка вроде Уильяма Моргана.

— Мне предстояло незаметно впустить наших братьев и сестёр на лайнер, опустив им трап. Это случилось совсем недавно, две недели назад. Ты представить себе не можешь, сколько грязи и разврата я видел за те дни, что прожил здесь. Люди губят свои души, убивают в себе рабов божьих. Они продавали свои тела, убивали друг друга в пьяном угаре, дышали этой отравой, «Весельчаком». «Содом и Гоморра в нынешнем виде», — так звал отец Морган это убежище распутников.

Тихон до сих пор не находил слов, как ответить на подобные изречения брата.

— Когда мы очищали это место от скверны, очередь дошла и до Стива Олдриджа. Я совсем забыл о нём, когда пытался утопить горе твоей потери местной отравой. Так вот, можешь ли ты догадаться, братец, чем промышлял этот мерзавец здесь, на вот этом самом корабле?

Тимур помолчал с минуту, дав Тихону время на предположения, однако младшего брата приковал странный блеск в серых глазах брата, блеск, рождённый безумием.

Тихон отрицательно покачал головой.

— Он торговал детьми, брат. Совсем ещё маленькими, сиротами, не знающие, как им выжить в этом жестоком мире. Он пользовался их бедой и скрытно продавал их здешнему сброду за небольшое количество ватт, удовлетворяя их изощрённую похоть. Мы казнили его на месте, и теперь он находится там, где ему полагается — весит с остальными грешниками вдоль трапа.

Он вновь налил воды и опустошил стакан несколькими тяжёлыми глотками.

— И теперь Бог вернул мне тебя, — голос Тимура дрожал, — вернул в качестве благодарности за очищение этого места. И если бы не отец Морган, наставивший меня на правильный путь, если бы не его слова…

Казалось, Тимур сейчас вот-вот заплачет.

— Прости за долгий рассказ, братец, но ты хотел знать всё в подробностях, услышать от меня правду. Вот она — правда. В моих словах нет ни капли лжи. И теперь… — он взял его руки в свои и внимательно посмотрел на него, — прошу тебя последний раз, как кровь от крови, если тебе есть что мне сказать насчёт твоих спутников, сейчас самое время. Ты сам видишь, сколь великодушен наш вождь и отец Уильям Морган. Он пощадит твоих друзей, если они будут честны с ним.

Каждый вздох теперь давался Тихону с большим усилием.

— Теперь твоя очередь, младший братик.

Тихон облизал обсохшие губы, шмыгнул носом и поведал всё случившееся с ним за последние десять месяцев.

А что ещё ему оставалось делать?

* * *

Ближе к вечеру в их камеру в сопровождении охранника пожаловала худощавая как трость женщина. Пучеглазая, с острым носом и тонкими губами, она держала за ручки большой чан, содержимое которого прикрывала крышка.

«Жратва, наконец-то» — едва вслух не произнёс Макс. Все они не ели уже почти сутки.

Незнакомка сняла крышку чана, и в камере послышался резкий рыбный запах. Внутри жёлто-белой жижи плавали бледные куски, на вид не самые аппетитные.

Уже несколько минут спустя все они держали миски с остывшей бурдой.

— А ложки? — спросил Макс охранника.

Тот рявкнул:

— Никаких ложек. Жрите так, или не жрите вовсе.

Женщина закрыла крышку опустевшего на треть чана и засеменила в сторону коридора.

— Через пять минут все миски должны лежать здесь, у входа, — строго приказал охранник и взглядом указал себе под ноги.

Он закрыл дверь на ключ.

Все расселись по углам и принялись хлебать из мисок, пачкая подбородки и бороды. Условились на время этой скудной трапезы отложить обсуждение любых планов и дать мозгам отдохнуть. Уже с самого утра они прокручивали в голове все варианты, как можно выбраться отсюда, но так толком ни к чему и не пришли.

Максим посматривал на Арину и всё вспоминал о пронзительных словах, спасших Матвея. Девчонка явно питала к нему чувства куда сильнее, нежели обыкновенная дружба… По крайне мере так ему казалось.

Рядом послышался голос Сони.

— Эй…

Она слегка ударила его вбок, и Макс вдруг почувствовал горячую боль, заставившую его, сморщиться.

— О боже, прости меня… — Соня положила миску на пол и погладила его на месте удара. — Вот же дура, я совсем забыла…

— Всё нормально, — сказал он. — Сам виноват, задумался. Ты чего-то хотела?

— Да ерунда, просто хотела пожаловаться на вкус этой дряни. Они даже кости не потрудились из рыбы вытащить… — она небрежно положила миску на пол, расплескав немного содержимого. — А ты о чём думал?

Он смолчал и перевёл тему:

— Слушай, а что это за Винник? Чего он к тебе прикопался?

Соня отмахнулась.

— Обыкновенный мудак, возомнивший себя пупом земли. Не думай о нём.

Макс отхлебнул ложку и почувствовал, как ставшая холодной субстанция проваливается внутрь, разливаясь в желудке.

— И всё же… — он зацепился за Винника, не желал отпускать этот разговор, — я хочу знать, кто он такой и чего ему от тебя нужно?

Соня вздохнула, выражая нежелание говорить на эту тему. Но всё же ответила ему:

— Он из переселенцев, перебрался на «Палмер» месяца за три до нападения Братства и, как выяснилось позже, к несчастью