Дети, сотканные ветром. Часть 3 - Артём Ерёмин

Клим робко потянул Льва за рукав и указал на стены зала. На них едва сохранились рисунки напоминавшие иконопись. Влажность убежища не щадило древнее искусство, и теперь сложно разобрать, что представляли себе сценки из жизни почивших чаровников.

— О, вижу, ты ценитель искусства послераскольного периода, — библиотекарь похлопал по плечу Клима.

На стене толпа блёклых людишек в мольбе протянули руки к статной фигуре, намного превышавшей их в росте.

— Я бы назвал эту сценку «Тоской по силе Праотцов», — приценился старик.

— Они разве п-похожи на наших предков? — Клим нашёл время удивиться рисунку давно почивших людей.

— В этой аллегории Праотцы представлены богоподобными, во всём выше своих потомков.

— Они в самом деле были такими, — пробормотал Лев, пытаясь скинуть с себя видение из разрушенного мира.

Моря уходящие в разломы земли, горы, поднимающиеся к небесам. И среди всего хаоса погибали высокие существа.

— Они не могли быть богами.

— Кто тебе такое сказал? — библиотекарь навис над Львом. — Твой отец?

— Здесь пусто! Придётся продвигаться вглубь паучьего гнезда, — скомандовал капитан опричников.

— Сию минуту, ваша честь! — не отводя взгляда от Льва, откликнулся библиотекарь. Недобрыми мыслями заполнилась его голова. — Чего застыл, трубочист? Ты же сюда пробрался, дабы повидаться с папочкой.

Глава 9. Паучье гнездо.

Они не прошли и ста шагов от подъёмника, когда капитан опричников приказал остановиться. Двое его подчинённых взвели раскатружья. Собранная в круг плеть библиотекаря отчаянно пульсировала.

Лев даже без их нервозных копошений уловил отголоски чар. Сложно было пренебречь столь навязчивым излучением. По коже семенили бессчётное количество цепких ножек, ледяная крошка мчалась по венам.

Опричники и их заложники вышли к короткой галерее. Её убранство было утрачено со временем, но идеально ровные срезы на стенах выглядели так, словно их сделали недавно. Словно гигантские руки пробовали скрутить коридор в трубку. «Светлячки» своими крохотными пропеллерами разгоняли не успевшую осесть пыль.

— Недавно здесь таилась ловушка, — сообщил библиотекарь. — Поколение Кагорты любили хитрые манипуляции с подпространством. Создадут в кармане зацикленный на себе лабиринт и ждут, пока их жертва обессилит от голода. Сдаётся мне, Вылко не тратил времени даром и пробил ловушку насквозь. Бесспорно, велика мощь их масок.

Капитан схватил Льва за руку и поволок его к входу в галерею:

— Тогда пусть сынишка мятежника идёт первым.

— Ваше поведение не непозволительно царскому офицеру! — воскликнула Есения.

Вий же наделил капитана менее презентабельным словцом и вновь получил в наказание подзатыльник.

— Если Миазмы сотворили впереди смертельный разлом, то пусть лучше вымеска проклятого рода разорвёт на куски, чем верных Царю служителей или же вас, княжна. Не подобает благородной крови проливаться в грязном подвале.

Есению не устроили доводы офицера, но её прервал библиотекарь:

— Ваша честь, стоит приберечь негодника для переговоров с его отцом.

Капитан с неохотой признал правоту старика. Похоже, шлем воина до краёв наполняли высокомерие заодно со скудоумием. Недаром Вий уверял, что в опричнине, чем сильнее тебя отяжеляет кошель, тем выше ты взлетишь на карательном поприще.

— Хорошо, — сказал капитан и указал на Вия. — Пойдёт кучерявый!

Вьюн, почёсывая ушибленную голову, ухмыльнулся:

— Вправду говорят: витязь помирает один раз, опричник же всю жизнь от страха.

Капитан тоже усмехнулся, только в его голосе теперь звучало неприкрытое презрение:

— Вижу, к нам затесался поклонник ордена грязнокровок. Наверное, жаждешь вступить в него. Что ж, дерзай, туда берут кого ни попадя.

Опричник приглашающе указал на разрушенную галерею:

— Яви нам хвалёную доблесть и смелость, присущие витязю.

Вий поднял подбородок. Стало очевидно, что вьюн готов был рискнуть жизнью, лишь бы не проиграть в споре с дорвавшимся до власти дворянчиком.

— Я сам!

Лев выскочил из зала и ринулся по галерее. На бегу он ощущал, как на груди егозит янтарь. Из стороны в сторону его, словно перетягивали магниты.

«Остатки пространственных чар», — успокаивал себя трубочист.

В нос ударил запах гари, и Лев замешкался. Позади него опричники подняли раскатружья. Они тоже почувствовали неладное. Капитан сухо кивнул, чтобы Лев продолжал путь.

На конце галереи едва приоткрыта двустворчатая дверь. Сквозь них на пол ложилось мерцающее свечение. Двери не поддались, и Льву пришлось протискиваться между ними. Как только он оказался по ту сторону, то захотел нырнуть обратно. Свечение, озарявшее зал, исходило от горящего человека!

«Всего-навсего автоматон, — немного успокоил себя мальчик. — Редкий человекоподобный».

Двуногое устройство пошатывалось на месте, как пьяница, который вскочил на бочку в питейной и намеривался спеть. Он поднял своё тлеющее «лицо» к своду. Из-под его корпуса сочилась горящая жидкость, пламя медленно выедало механические внутренности. Всюду в зале виднелись обломки его собратьев. Разорванные на части после безжалостной бойни.

Лев боялся пошевелиться и привлечь внимание невиданного автоматона. Сложно представить, как выглядел механизм ранее. Он напоминал Чучело из корпуса Ветра. Только любимец вьюнов, уподобленный человеку, казался мягким и безопасным. Тогда как этот вызывал жуткое предчувствие. Пламя скинуло с его конечностей корпус, и теперь он походил на ходячий скелет.

Взвыли двери. Опричники расширяли проём, им не пролезть через него в полном облачении.

Голова машины дёрнулась, его перестал интересовать потолок. С обгорающим шейным сочленением автоматон с трудом удерживал «лицо» в направлении шумных гостей.

— Бес во плоти, — с благоговением пролепетал Вий, когда его протолкнули в проём.

Двери хрустнули, опричники снесли её с петель. «Светлячки» влетели внутрь и рассеялись по залу. Их свет открыл истинный вид бойни, и он ужасал.

— Вот и стража Кагорты, —