Другой Путь - Владимир Викторович Бабкин

— Ваше Императорское Величество, — начал де ла Шетарди.

— Да оставьте свои политесы, — ровно произнесла Императрица, — о чём вы, маркиз, хотели переговорить? У Сергея найдется свободная зала, где мы сможем уединится для беседы…

Что же маркизу похоже ничего более здесь не грозит. И он уж постарается подобрать «лучшую» жёнушку этому голштинскому мальчишке. Да и Бестужева надо додавить, тогда может и с Веной у России раскол углубится.

* * *

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ОСОБНЯК СТРОГАНОВА. 7 ноября 1743 года.

Когда-то Петру Петровичу нравились танцы. Он был молод и после озорного кейли мог отжечь и задорную джигу. Но когда тебе за шестьдесят, то тебе и гавот уже в тягость. Впрочем, если бы ему выпал шанс ещё раз увидеть изумрудные поля Ирландии…

Родина. Одну он покинул даже моложе Цесаревича. Вторую он нашел здесь. Другую генерал-фельдмаршал уже и не искал.

Ласси приехал чуть раньше Императрицы. Почти к танцам. Уже отзвучал стартовый польский. Начиналась кадриль — весёлая версия контрданса. Старый вояка видел, как почти без отдыха юный Цесаревич передал партнёршу по первому танцу своему двоюродному дяде. Молодые обменялись видно парой учтивых слов, и Пётр Фёдорович уже вторую принцессу подхватил. Видно, было что не смотря на быстрый ритм молодые успевают обменяться и заинтересованными взглядами и фразами. Похоже Цесаревичу нравится эта девица. С первой он более нейтрально говорил.

Танец закончился. Но, пара не думала расходится. Чуть поговорив, они подошли к новомодному форте-пиано. Принцессе Каролине Гессен-Дармштадской принесли лютню. Цесаревич пробежал по клавишам прислушался. Что-то наиграл в полсилы из Баха. Публика, разгорячённая танцем, умолкла. Фельдмаршал видел, как из боковой двери вышла царица с маркизом де ла Шетарди. Заняла своё место. Прижала тому палец к губам. И внимательно посмотрела на выступающих.

Принцесса Каролина Гессен-Дармштадская. Изображение создано ИИ на основе реального портрета принцессы.

Цесаревич кивнул, и они с принцессой начали. Ласси не был знатоком в музыке, но чувствовал, как иногда забегала вперёд лютня. Каролина смотрела тогда на Петра извинительно. Но, все звучало гармонично. Оба играли без нот. Петр Петрович раньше не слышал этой мелодии. И когда же принцесса успели порепетировать с Петром? Прошла всего пара дней с её приезда. А значит она раньше знала эту мелодию. Ласси заметил задумчивость на лице Императрицы. Но его самого очаровала эта «песня».

Перед старым воякой открылись поля под снегом и дождём его любимой Ирландии. Во всей мелодии было что-то кельтское.

Императрица не советовала Ласси после Гельсингфорса более чем по службе с Цесаревича общаться. Но после этой мелодии старый генерал стал в юноше себя молодого узнавать. Что ему терять-то на старости лет? Зять граф Павел Стюарт у Цесаревича был, говаривал что тот скоро открывает Шахматный Клуб, а там в учредителях Ушаков и сама Императрица. И ещё кое-кто. Почему бы не сходить самому и не поиграть? Есть надежда, что Пётр Фёдорович может и их ирландскому делу помочь, да и самому Цесаревичу будет чему у юного когда-то якобита, ставшего русским фельдмаршалом, научиться.

* * *

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ВЕРХНЯЯ НАБЕРЕЖНАЯ. 8 ноября 1743 года

Посиделки у Строганова затянулись до полуночи. Матушка с Линой и Ульрикой уехали раньше. Я же забрал двоюродного дядюшку к себе на ночлег. Принцессы под рукой Императрицы, а мы с Фридрихом Августом ко мне поехали. А то родственники, а только пока и не виделись!

Фридрих Август Гольштейн-Готторп

Папа мой здешний этого моего дядю более других ценил. Даже именно его прописал мне в Регенты. Но, старший его брат Адольф Фредрик Эйтинский на себя сей труд возложил. И пришлось ехать Фридриху служить в Нидерланды, а потом в Пруссию. Так что нет у меня претензий к дяде этому.

Рассказал мне как старший дядя «волосы рвал» когда сестрица их младшенького братца Георга Людвига на своей дочке женила и в шведские наследники пристроила. Так что епископ наш на всю родню зол. И за свою свадьбу тоже. Англичане сбагрили в жены ему одногодку его принцессу Амелию. Ей уже тридцать два, да она ещё «с прицепом». Трёхлетний сын у неё от простолюдина Томаса Арнольда. Тот пока в Англии, но принцесса без него ехать не хочет. А дядя телится.

Подумал, что может это даже хорошо. Уговорю Матушку принять дядюшку Адольфа со всей семьёй. Пусть перешедшей к нам от шведов «Южной Карелией» поруководит. Отговорил я Елисавет Петровну отдавать Выборгскую провинцию и учреждать здесь «Старую Финляндию». В Борго и окрестностях, конечно, мы, как и пообещали оставили прежний закон — шведский. Но вот «Северная Карелия» мне не присягала, и ту уже в нашем праве мы провинцией в Санкт-Петербургскую губернию отдали. Пришлось для этого кое кому чуть ли рыло чиновничье не набить. Брюммер как уж крутился, но того же Лестока что от того только будет польза для Франции ему удалось убедить. Титул ему что ли дать? Графский. И землями в Южной Карелии наделить. Попрошу Матушку. Не всё же ему на деньги французов против них же и стараться?

Что-то я отвлёкся. Дядя мне снова про свои уже планы и дела сердечные рассказывает.

— Петер, я понимаю я мы тут гости, — вздыхает дядя, — да и ты сам не решаешь, но мог бы ты поговорить с Императрицей.

— О чём? О твоём в Киле генерал-губернаторстве? — пытаюсь нащупать нить разговора.

— И это бы не плохо, — оживляется дядя, — но я про Ульрику прошу тебя решить.

Так, вчера он мне уже напел про их любовь за рюмкой чая. Мол глянулась она ему и сошлись они душой в дороге. И мол если я не претендую, то не могу ли как Глава Дома его на брак благословить…

А я что? Я не против. Но похоже, что с ночных посиделок дядя протрезвел. Холодно же на улице. А мы как раз по Набережной к Зимнему с цокающей перед нами моей каретой ходим. Ветер от кучера наши слова относит. Потому можно надеется, что эту наши беседу некому до Матушки будет доводить.

— Поговорю, — обнадёживаю Фридриха, — и на счёт Ульрики,