Другой Путь - Владимир Викторович Бабкин

— Спасибо, радость моя. Мясо просто волшебное!

Катя улыбнулась и ответила своим бокалом на мой салют. Тонкий звон стекла.

— Я рада, что тебе понравилось. Как тебе Лина?

Жую.

— Ну, как. Умна. Мила. Вообще, странно обсуждать одну женщину с другой.

Улыбка.

— Со мной можно. Я ведь не ревную и не обижусь.

Ой-ли? Все женщины одинаковы. Убеждался много раз. Никогда не забывают и никогда не прощают.

— Кстати, 12 ноября Матушка, принцессы и принц будут у меня в гостях. Имей в виду.

Кивок.

— Поняла. Что-то конкретно нужно особенное?

— Нет. Не знаю. Сама реши, потом мне расскажешь.

— Хорошо, Пётр. Я всё сделаю.

Она улыбалась. На мой вопросительный взгляд ответила спокойно:

— Любой женщине приятно, когда мужчина с аппетитом ест её стряпню.

Мотаю головой:

— Не-не-не, утка и вправду великолепна!

Улыбка стала ещё теплее:

— Кушай.

— Вкуснотища!

— Ты просто проголодался. Чем кормили в Зимнем?

Отмахиваюсь.

— По сравнению с твоей уткой я даже и не вспомню. Можно я положу тебе ещё кусочек?

— Сделай милость. И налей вина, будь добр. Так весело трещит камин. На улице такая гадость сейчас, а тут тепло и уютно.

— Спасибо, за чудесный ужин и чудесный вечер, радость моя.

Мы чокнулись бокалами. Вино приятно и радостно двинулось на встречу с моим желудком вдогонку за вкуснейшими кусочками утки.

Как там? Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок?

* * *

Глава 10

Кровные загадки и интриги

* * *

Иллюстративное фото: Металлургический завод.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ОСОБНЯК СТРОГАНОВА. 7 ноября 1743 года.

Маркиз де ла Шетарди приехал на прием к барону Строганову в числе первых. Хозяин делил с братьями доставшееся после смерти батюшки имущество и, получив в своё распоряжение солидные средства, купил в том году недостроенный особняк на Большой Першпективе. Соединить пока два крыла в единый дворец он не успел, но одно крыло было закончено, и представляло из себя вполне солидный по местным меркам особняк. На его открытие Сергей Григорьевич как радушный хозяин и созывал «лучших людей столицы».

Франция покупала металл строгановских заводов и маркиз понимал, что его не могут не пригласить. За прошедшие два дня ему уже успели отказать во встрече с Императрицей. Подготовленный ему дом оказался сырым и пришлось принять приглашение архиятора Лестока у него пока погостить. Жак-Жоакен был оскорблён, но у него было срочное дело, по которому надо было поговорить с неблагодарной русской Императрицей. Он был уверен, что Елисавета Петровна не пропустит этот прием. Его не могут к ней не допустить и тогда он выложит козырь, от которого она не сможет отбиться. На сколько Шетарди знал царица ещё не определилась с невестой ещё всё можно к пользе Франции решить.

По прибытии маркиз уже нашел у Строганова находящегося в окружении немалого числа прелестных дам русского дофина. Тот о чём-то болтал с ними и немного играл на новомодном итальянском инструменте. Короткий стальной взгляд Петра дал понять де ла Шетарди что на удалённом приветствии стоит остановится, и цесаревич точно не хочет с ним говорить. Впрочем, от этой встречи пока не могло быть пользы. А не спешащий уезжать домой из Петербурга пленённый под Гельсингфорсом генерал фон Будденброк мог русским про роль маркиза в «покушении на цесаревича» что-то и наговорить. Скорее всего, впрочем, именно самому цесаревичу. Но пока верительные грамоты де ла Шетарди не приняты, нужно быть настороже, позже, впрочем, тоже. И это ещё одна причина свои бумаги Императрице скорее предъявить.

Императрица прибыла, когда прошло уже половина вечера. Пока её не было играл оркестр. Гости могли баловаться напитками, смотреть картины, музицировать. Большинство же просто травили друг другу байки и сплетни. Де ла Шетарди был здесь как рыба в воде. Успел многое узнать, многим польстить и напомнить о себе…

Императрица прибыла с гостями. Жак-Жоакин уже знал, что кроме герцога Голштинского прибыли две принцессы Гессенские: Каролина Дармштадская и Ульрика Кассельская. Вокруг судачили что это «невесты». Наличие здесь Ульрики могло сильно задачу маркиза осложнить.

Вскоре после прибытия Императрицы начали танцы. Первой был польский танец. На него объявили цесаревича и Ульрику, а потом почти сразу кадриль. Тут уже с в русским наследником танцевала Дармштадская принцесса. Строго по старшинству. Было заметно что Петер Фёдорович мелок для обеих принцесс. Что ж самое время поговорить.

Де ла Шетарди пробрался к сидящей на возвышении Императрице.

— Ваше Императорское Величество, — начал, сделав глубокий реверанс маркиз…

— О, Жак! — делано удивилась русская царица, — вы вижу к нам надолго, если начали наконец русский учить?

Зараза. В гробу туринский дворянин и французский маркиз видел этот варварский язык! Но, ничего не поделать, — дипломатия трудное ремесло. И если бы того потребовали интересы его Короля он сейчас и шкуры бы облачился.

— Нье множеко, — пояснил Жак и продолжил на французском, — я благодарю за Ваше приглашение в любимую мной русскую столицу, к сожалению, меня не пустили к Вам сразу по прибытии, чтобы передать восхищение моего Короля и иметь счастье Вас лицезреть.

Саркастическая улыбка.

— Я рада вас видеть Жак, но, вы ведь лицо частное, потому мои люди и я не находим причин с вами у себя встречаться, — снисходительно ответила Елисавета Петровна, — но на частных приёмах почему бы и не поговорить?

Жака-Жоакена Тротти ткнули как котенка в сделанную им лужу. Русская правительница сама просила его снова прислать, и вряд ли она это сделала чтобы так мелко за помощь мстить. Их разговор слышали стоящие рядом, и Императрица чётко указала что Жак здесь даже не Её гость и ничто, и никто не может его здесь защитить. Пора действовать. А то можно и дело не сделать и домой не возвратится.

Жак достал из-за пазухи приготовленное письмо. Его можно было передать только в крайнем случае. Вот он и наступил.

— Мой Государь просил меня предать это письмо Русской И м п е р а т р и ц е, — подал скреплённую печатью бумагу Шетарди.

Императрица, не сразу, а только прокрутив в голове фразу приняла свиток. Вскрыла его. Пробежала глазами. Улыбнулась. Долго же французы не хотели императорский титул русских монархов признавать. Отчего же их так припёрло?

— Что же Вы господин посол не начали