На краю жизни - Ханна Ким

Она дергаными движениями прикуривает, замечая, что руки трясутся. И так, черт возьми, хочется списать все на похмелье, от которого уже давно ни следа. Хочется, но какой смысл: прячься, не прячься – твои демоны разыщут тебя где угодно. И будет это в самый неудобный момент. Лучше впустить их сразу и разобраться с ними на территории, что тебе знакома.

Марго стряхивает пепел куда-то в сторону земли и запрокидывает голову; шершавая кора дерева встречается с затылком. Сквозь листья почти ничего не видно наверху. Пыльно-зеленое разрезает седые небеса на клочки. Пытаешься найти покой в одиночестве, но вдруг испытываешь острую нехватку в чужом обществе – побег от проблемы возвращает к истокам.

Она подносит ко рту сигарету и закрывает глаза. Нейт сказал продумать план, но думать не о чем почти – она столько отнекивалась, оправдываясь перед самой собой, а на самом деле размышляла так много, что едва не отвалилась голова. Первая вспыхнувшая в голове мысль чаще всего оказывается самой правильной. Это как бросать монетку: пока она летит, ты уже знаешь, на какой вариант надеешься.

Поднимается слабый ветер; Марго прилетает по носу сорвавшимся с дерева листком. Она открывает глаза, и первое, что видит, – одно из окон ее комнаты сквозь ветки. Далеко вроде, но все равно хорошо видно, что в оконном проеме кто-то есть. Она щурится. Там Дин – сидит на подоконнике и смотрит точно в ту сторону, где на дереве прячется от всего мира сама Марго.

На мгновение мысль, что ее правда видят, кажется глупой и абсурдной, но она даже улыбнуться не успевает, потому что нет, не абсурдно ни капли, – Дин вполне может. Марго все еще слишком мало знает о людях, подобных ему, но в том, что те видят и слышат больше, чем другие, сомнений у нее уже нет. Становится неуютно и почти гадко – от осознания, что ее теперь могут найти даже здесь. Но Дин вдруг отводит взгляд, спрыгивает с подоконника и исчезает в глубине комнаты.

Чернеющий пустотой оконный проем заставляет содрогнуться. Так напоминает все те сны, что терзали ее первый год после начала эпидемии. На самом деле – один и тот же сон с разными декорациями. То шоссе, то железнодорожные пути, то тропинка в лесу. Даже море было с лодкой посреди. И она – с веслами в руках, до изнеможения гребущая в сторону берега, которого не просто не видно – его нет.

Она все время бежала куда-то, плыла, летела, ползла. Но финиша никогда не было – лишь чернота. Прямо как за окном ее спальни сейчас.

Сны прекратились после того, как они с Максом оказались на базе, но последнюю неделю Марго вновь снится, как она идет вдоль железнодорожных путей, поросших травой и кустами. Идет в никуда, откуда – она уверена – уже не вернется. Это как трясина: чем больше барахтаешься, тем больше увязаешь и погружаешься вниз. Марго думает вдруг, что ей плевать: она все равно будет брыкаться до последнего.

(Или то были не железнодорожные пути? То было море.)

Она выкуривает еще одну сигарету, а затем неторопливо слезает с дерева. Не знает даже, сколько времени прошло. Несколько женщин сбоку от загона с курицами аккуратно раскладывают яйца в корзинах и прикрикивают на двоих мальчишек, которые бегают вокруг, размахивая палками. Вдалеке на перекладинах треплются на ветру некогда белые простыни, совсем недавно постиранные чужими заботливыми руками.

На этой базе есть жизнь. Как можно бросить всех этих людей? Как можно сказать, что тебе нет до них дела? Марго бы соврала, скажи, что не знает, как это. Она знает – всегда знала. Но сейчас просто не может уже.

Она бродит какое-то время по территории, избегая зданий, чтобы, не дай бог, не наткнуться на кого-то. Ей так не нужны люди сейчас, так не нужны чужие слова, взгляды, эмоции. Их и так по самое горло. Не хочется, чтобы по самую макушку стало, целиком проглотило и растворило в себе. Под сердцем разливается паршивая горечь, будто чертов керосин, грозя самовоспламениться и подпалить легкие.

Через час начинает накрапывать дождь. Марго стоит позади крайнего здания, точно перед северной стеной, и смотрит наверх, пытаясь разглядеть за облаками седую голубизну неба. Ничего – только серые облака и стрелы-капли, врезающиеся в лицо. Больно и приятно одновременно. Макс сказал, что дождь может их спрятать и спасти, и Марго кажется вдруг, что это правда. Спасет, спрячет. Но вовсе не от зараженных.

Дождь начинает идти сильнее, когда она все-таки быстро забегает на крыльцо центрального здания. Смотрит какое-то время на улицу, а потом заходит внутрь. По-хорошему надо бы сходить в столовую и что-нибудь съесть, но аппетит сдох еще столетие назад, поэтому Марго идет сразу в сторону своей комнаты. Которая никогда не была лично ее.

Дин валяется на кровати и даже не смотрит в ее сторону, когда она заходит. Лив в комнате нет. Потрясающе. Хочется спросить, а какого, собственно, черта, но вместо этого она падает на свою постель и поворачивается к Дину спиной.

Марго снова снится море и лодка, в которой она сидит одна. Снится, как она вертит головой, пытаясь рассмотреть берег хоть где-нибудь. А его нет. Поэтому она берет весла в руки и начинает грести в никуда. Она гребет и гребет до выжатых до капли легких и сводящих мышц, но берега нет – ничего нет. Лишь море бескрайнее и едва заметное свечение на волнах вдали.

– Есть легенда, – говорит кто-то, заставляя ее испугаться, – что одна девушка настолько горевала по своему возлюбленному, который ушел в море и не вернулся, что бросилась со скалы. Прямо в пучину, – голос становится тише, – а после стала светом волн, который выводит моряков к суше.

Марго сжимает весла в руках и немигающим взглядом наблюдает за переливающейся светом водой возле лодки. Так красиво. И так болит внутри от этого свечения.

– Свет спасает, но не всех, – шепчут ей на ухо, – кого-то он ведет прямиком в сторону тьмы.

Она выпускает весла из рук и медленно поднимается на ноги; лодка покачивается. Прямиком в сторону тьмы. А что, если именно она и есть настоящее спасение? Марго набирает полную грудь воздуха и прыгает, погружаясь в воду. Та проглатывает ее сразу же, плюется пузырьками, проталкивает все ниже. А девушка – задирает голову и смотрит на искрящихся светлячков в самой вышине.

Светлячки в море. Светлое в темном. Истина, тонущая в желчи. Нечто, что нужно выловить руками, не дав погрязнуть в грехе.