Город Порталов Планета Сунне-Твеген - Владимир Гудыменко

в октябре 1835 года. Именно там, на Сантьягу, я впервые увидел примеры того, как из одного общего типа природа формирует множество различных форм. Сходства между видами птиц и рептилий на разных островах, при всей их очевидной специфичности, свидетельствовали о едином происхождении и последующем расхождении под влиянием условий окружающей среды.

Но, как это ни странно, именно на этом острове я столкнулся с явлением, которое не поддается привычной классификации и, быть может, выходит за пределы естественно-научного объяснения.

Местные рыбаки упоминали о пещере в склоне южной возвышенности, которую они называли «вратами богов». Они избегали ее, считая проклятым местом. Я, напротив, счел это возможностью для нового наблюдения и, взяв с собой двух матросов, направился к указанному месту.

С самого начала пещера производила странное впечатление: ее стены были столь ровны, что казались неестественно гладкими, будто обработанными механизмом, а камень излучал едва ощутимую вибрацию. Продвигаясь все глубже, мы обнаружили нечто совершенно невероятное – металлический шлюз, испещренный неизвестными символами.

Я прикоснулся к его поверхности, и он внезапно распахнулся, наполняя пещеру холодным голубоватым светом. Страх, сжавший сердце, уступил место научному интересу. Я вошел первым.

На мгновение я ослеп от вспышки, а затем оказался в полной темноте. Голоса моих спутников прозвучали за спиной – они последовали за мной. Факелы погасли, но мы сумели вновь зажечь их. Оглядевшись, я понял: мы находимся не в обычной пещере, а в чем-то значительно большем и таинственном.

Понимая опасность, я велел одному из матросов вернуться и сообщить обо всем капитану. Второй остался со мной. Мы осторожно пошли вперед.

Через несколько шагов произошел несчастный случай: мой спутник поскользнулся и сорвался вниз. Я подбежал к краю и с изумлением увидел, что он не упал, а завис в воздухе, будто сам воздух стал плотной средой. Его фигура медленно отдалялась, уносимая в тьму, живую и тревожную.

Я поспешно размотал веревку и бросил ее, но она, вопреки всем законам физики, поплыла в противоположную сторону. Тогда я закрепил другой конец, привязал к веревке тяжелый камень и толкнул его в нужном направлении. Это сработало: камень исчез в темноте вместе с канатом.

Через несколько минут из-за шлюза появился капитан Фицрой с группой вооруженных матросов. Я лишь начал объяснять происшедшее, как из мрака, по веревке, медленно вернулся потерянный матрос. Его лицо было искажено ужасом.

Придя в себя, он поведал нам следующее: внутри он оказался в пространстве без гравитации, словно погруженным в вязкую, неподвижную жидкость. Он не мог ни плыть, ни двигаться. Тьма, казалось, была живой, она тянула его к себе, словно разумная сущность. Веревка с камнем стала единственным, за что он сумел ухватиться, и именно это спасло его.

Мы выслушали рассказ молча. Каждый из нас понял, что это место несет не только научную ценность, но и смертельную угрозу. И все же желание понять неизведанное пересилило страх.

В глубине пещеры нас ожидало нечто иное. Возможно – устройство. Возможно – вход в иной мир. Я не берусь утверждать. Но одно могу сказать с уверенностью: это открытие способно изменить все наше понимание мира, его устройства и, быть может, самого человека.

Наше внимание вскоре привлекло поистине странное явление: над землей, на поразительно малой высоте, застыла цепь облаков необычайной формы и окраски. Они испускали едва различимый, но настойчивый гул и мерцали мягким голубовато-серебристым светом, словно в их недрах непрерывно происходил какой-то медленный внутренний процесс.

Казалось, что до этих облаков можно дотянуться рукой, и в этом ощущении не было обмана – они и впрямь нависали низко, почти касаясь остроконечной скалы, возвышавшейся футов на шестьдесят пять. Их очертания напоминали плотную вату или клубы пара, пересеченные тонкими, как волос, нитями электрических искр, прерывисто вспыхивающих под гулкий пульс, будто обладающий ритмом дыхания.

Проход, по которому мы двигались, постепенно сужался, вынуждая нас идти впритык к краю обрыва, где один неверный шаг мог стоить жизни. Многим из нас подумалось, что, возможно, именно это место и есть тот самый Край Земли, о котором слагались легенды. Мы продвигались вперед с величайшей осторожностью, напряжение среди людей нарастало, а путь казался бесконечным.

Когда это странное шествие затянулось, капитан Фицрой, обеспокоенный безопасностью команды, намеревался отдать приказ о немедленном возвращении. Но тут один из матросов, остановившись, указал вперед и произнес еле слышно:

– Портал…

– Очередной портал? – раздраженно отозвался капитан. – Мы и без того зашли слишком далеко.

Я решительно вступился за продолжение пути, напомнив капитану, что цель нашей экспедиции заключается именно в исследовании неизведанных земель, и подобные открытия – редкая возможность, которую глупо было бы упустить. После коротких колебаний он с неохотой согласился.

Когда мы приблизились, свет снова вспыхнул – ослепительный, но на этот раз не холодный, а скорее теплый, проникающий под кожу. Мгновение спустя мы оказались в совершенно ином месте.

Перед нами раскинулся просторный ландшафт, чуждый и в то же время притягательный. Вдали я уловил какое-то движение. Подойдя ближе и прищурившись, я с трудом мог поверить своим глазам. Я приблизился, напрягая зрение, и вскоре осознал, что вижу нечто невероятное: человекообразных существ, более напоминающих обезьян, но совершенно отличных от всего, с чем я сталкивался ранее. Их тела были покрыты короткой шерстью, конечности – гибкие и сильные, а лица, хоть и грубоватые, выражали сосредоточенность и живой интерес к окружающему.

Существа передвигались на двух ногах, издавали звуки, которые казались частью некоего языка, и активно пользовались жестами, явно понимая друг друга. Я не мог не признать: передо мной – разумная форма жизни, происходящая по иным эволюционным принципам, нежели известные нам на Земле.

В этот момент мое сердце наполнилось неописуемым волнением. Все, что ранее казалось лишь предположением, робкой догадкой в тиши каюты или при наблюдении за фауной тропических островов, теперь обрело плоть. Эти существа – живое, осязаемое свидетельство того, что эволюция могла пойти совершенно иным путем. Передо мной открывалась новая страница естественной истории – не просто продолжение, но, возможно, отдельная глава бытия.

Я стоял, не в силах отвести взгляд, ощущая себя свидетелем величайшего откровения, какое только может быть даровано ученому.

Пытался уловить смысл их речи – звуки, структура, интонации.

–  Garoo'ven, vistaa ranura! 16

– произнес один из гоминоидов, крупный, с темной шерстью и выразительной осанкой.

– Garoo'ven, tranu. Zarupta noo, nara koda koman! Gar shovak Norderii kree san dur!17– ответил второй, меньшего роста, с тревожной поспешностью в голосе.

Не успел я додумать, к какому типу языка эти слова могли принадлежать, как вдали