Город Порталов Планета Сунне-Твеген - Владимир Гудыменко

Капитан Фицрой жестом велел нам укрыться за скалой, и мы безмолвно подчинились. Я осторожно выглянул наружу, стараясь не выдать наше присутствие. Когда всадники подъехали ближе, мне удалось рассмотреть их с большей ясностью. Это были существа, похожие на первых, но отличающиеся более крепким телосложением и шерстью пепельно-белого оттенка. Их лица казались суровее и жестче.

Они передвигались верхом на двугорбых животных, напоминавших верблюдов, но отличавшихся по структуре лап и массивности корпуса.

Их нападение было стремительным. Мощным ударом они обрушились на своих собратьев, не оставляя тем ни малейшего шанса. Самострелы с зажигательными зарядами давали пепельным явное преимущество: стрелы, вспыхивавшие при касании кожи, превращали тела в пылающие факелы. Воздух наполнился запахом горелой шерсти и плоти.

Многие были убиты мгновенно. Выживших пленили, связали и поставили на колени. Самый рослый из захватчиков спешился и приблизился к одному из пленных. Грубо подняв его голову за подбородок, он выкрикнул:

–  Gral'zum! 18

Голос его гремел, вызывая дрожь у пленных. Он достал кожаный мешочек, развязал его и вылил содержимое на голову пленника. Резкий запах тут же достиг наших ноздрей. Один из темношерстных, несмотря на связанные руки, отчаянно вскочил, выкрикивая что-то сквозь кляп. Его паника была заразительной.

Палач оглядел остальных, словно ожидая вызова. Никто не осмелился ответить – лишь опущенные головы и судорожно сжатые кулаки говорили о напряженном страхе.

– Gral'zum!– повторил он, на этот раз тише, но с большей жестокостью, поджигая стрелу.

С хрустом он вонзил ее в плечо пленника. Пламя вспыхнуло мгновенно. Голова несчастного загорелась, как сухой мох. Его крики, приглушенные кляпом, эхом разнеслись по пустыне.

Один из пленников не выдержал, рванулся прочь.

Взрыв – звонкая вспышка, гарпун с тросом – и тело, словно тряпичная кукла, было мгновенно возвращено на место. Все это происходило с отрепетированной точностью.

Палач между тем не остановился. Он подошел ко второй пленнице – судя по телосложению, это была самка. Рядом с ней дрожал от страха детеныш, цепляясь за ее мех.

Пепельный воин усмехнулся. Он вновь поднял мешочек и, словно наслаждаясь моментом, медленно вылил содержимое на мать и дитя.

Я не знал причины этой жестокой расправы, не знал, кто начал войну, но в этот момент меня охватило чувство, выходящее за пределы наблюдения. Все мое естество – как натуралиста, как человека – воспротивилось происходящему.

Я не мог больше оставаться наблюдателем. Подняв мушкет, я выстрелил.

Громкий хлопок разнесся по пустыне. Пепельный воин дернулся и рухнул на песок. Мой выстрел выдал нас.

Капитан Фицрой мгновенно понял: избежать столкновения невозможно.

– К оружию! – прорезал его голос напряженную тишину.

Матросы без промедления вскинули мушкеты. Эффект внезапности, мощь залпа и наше удачное положение на возвышенности обеспечили нам преимущество. Пепельношерстные дрогнули. Один за другим они падали на раскаленный песок, их крики тонули в громе выстрелов.

Однако их предводитель, несмотря на рану, сумел вскочить в седло. Развернувшись, он скрылся за барханами, оставив своих павших воинов.

Мы осторожно спустились с холма. Когда темношерстные заметили нас, в их взгляде отразились испуг и изумление. Они следили за каждым нашим движением, явно не понимая, кто мы и каковы наши намерения. Мы незамедлительно перерезали их путы. Освобожденные переглянулись, затем медленно подняли оружие. Это не выглядело угрожающе – скорее, жестом инстинктивной настороженности.

Мы прибегли к жестам, стараясь показать, что не являемся врагами. Некоторое время сохранялась напряженная тишина. Затем один из них шагнул вперед, склонил голову и, кивнув, протянул руку – словно приглашая нас следовать за ними.

– Ох, здравый смысл подсказывает, что нам лучше покинуть это место, – пробормотал Фицрой, наблюдая за ними.

Я усмехнулся

– Вы не были бы собой, капитан, если бы не пошли за ними.

Фицрой тяжело вздохнул, но, поколебавшись, отдал приказ следовать за теми, кого еще недавно пришлось спасать. Теперь они стали нашими проводниками.

Мы прошли несколько миль, прежде чем перед нами открылся совершенно иной пейзаж. Там, где прежде простирались голые барханы, возник зеленый оазис, в тени высоких деревьев журчали ручьи, а в густых зарослях сновали животные, поразительно похожие на тех, что обитали в тропических регионах Земли. Тем не менее и здесь чувствовалась иная эволюционная линия. Даже их двугорбые скакуны выглядели более массивными и крепкими, чем известные мне верблюды.

Поселение темношерстных состояло из глиняных домов и деревянных построек. Архитектура казалась простой, но продуманной. Все говорило о практичности, опыте и адаптации к суровым условиям. Мы провели среди них неделю – по нашему календарю, ибо ночи у них вовсе не было.

Постепенно мне удалось освоить несколько слов их языка, и они начали понимать наш. Мы даже обменялись письменами. Наибольшее удивление у меня вызвало то, с какой легкостью они не просто повторяли звуки, но стремились уловить суть слов, понять мысль, стоящую за ними.

Однако оставалась одна существенная проблема – пища. Они предлагали нам местные блюда, но перспектива питаться личинками и жареными жуками приводила моих спутников в отчаяние. Наши припасы подходили к концу, и стало ясно: пора возвращаться.

Перед уходом мы решили не раскрывать им информацию о портале. Это открытие, по крайней мере, пока, осталось нашим.

Когда мы приблизились к месту, откуда начиналось путешествие, нас остановил один из местных – пекарь по ремеслу. Его звали Гаарл. Он был взволнован, запыхался и пытался что-то объяснить, размахивая руками. Затем схватил меня за рукав и жестом стал уводить прочь.

– Я не вижу смысла в этой затее, Дарвин, – холодно произнес капитан, скрестив руки. – Нам пора уходить.

Я молча кивнул.

– Тогда я пойду один.

Фицрой нахмурился. Пауза длилась несколько секунд. Наконец он нехотя уступил.

– У тебя час. Не вернешься – мы уходим.

Я последовал за Гаарлом, не до конца понимая, что он хотел показать.

Когда мы добрались до его поселения, передо мной открылась ужасающая картина.

Лагерь был охвачен огнем. Повсюду бушевало пламя, охватывая дома и постройки. Среди этой неразберихи я различил знакомую фигуру – пепельный воин, тот самый, что ускользнул после боя, вновь предавался своему дикому промыслу. С пугающим хладнокровием он поджигал все и вся, кто попадался ему на пути.

Среди хаоса вдруг показались беглецы. Я сразу узнал их: те самые человекоподобные существа, которых нам удалось освободить – самка с детенышем и ее старший брат.

Имена всплыли в памяти мгновенно. Дронбак – старший, Криша – его сестра и маленький Зуртан, прижавшийся к матери и дрожащий, как лист.

Дронбак вглядывался в нас