Хроники Менталиста 3 - Ярослав Чичерин

Он глубоко вздохнул, и я услышал, как что-то хрустнуло у него внутри — сломанное ребро, возможно.

— Ты же вырос в нищете, я вижу это по твоим глазам, — продолжил он. — Ты знаешь, что происходит, когда целые семьи остаются без работы в таком городе, как этот. Знаешь, что делает голод с людьми.

Старик был прав. Эту картину я знал слишком хорошо — она преследовала меня с детства, когда сам прятался по углам в поисках пищи. Истощенные дети с раздутыми от голода животами, бродящие по улицам как призраки. Взрослые, потерявшие человеческий облик, дерущиеся насмерть за черствую корку хлеба или гнилые объедки с помоек. Семьи, распадающиеся на глазах, когда отчаяние превращает родителей в животных, готовых на всё ради выживания.

— Должен быть другой выход, — слова прозвучали жалко, беспомощно.

— Для таких, как Никонов, других выходов не существует, — покачал головой Волков. — Либо ты подчиняешься, либо тебя уничтожают. — Его голос затвердел. — Я выбрал второе. Дай мне довести мой выбор до конца.

Старик протянул руку, и на мгновение я подумал, что он снова попытается схватить ручку. Но его ладонь просто зависла в воздухе между нами — немой, отчаянный жест мольбы.

Я смотрел на него — избитого, измученного, но несломленного — и чувствовал, как внутри что-то переворачивается. В этом старике было то, что, возможно, когда-то было и во мне. Стержень. Принципы. Готовность идти до конца.

Мой взгляд упал на ручку, и я почувствовал, как время застыло. Никонов ждал результата. Кристи ждала моего возвращения, не подозревая, что я делаю. А этот старик ждал смерти как избавления.

Медленно, словно во сне, я взял ручку и положил ее перед Волковым.

Его глаза расширились, отражая целую бурю эмоций — глубокое понимание, граничащее с изумлением, недоверие, медленно уступающее место осознанию, и странная, почти болезненная благодарность.

— Спасибо, — прошептал он, и в этом слове было больше искренности, чем во всем, что я слышал за последние годы.

Его рука медленно потянулась к ручке, дрожащие пальцы застыли в миллиметре от пластика. Я затаил дыхание. Секунда растянулась в вечность. Старик поднял на меня последний взгляд — в нем читалась странная смесь благодарности и прощания.

И вдруг…

Глава 14

Цена подписи

И вдруг дверь с оглушительным грохотом распахнулась, словно её вышибли тараном. Металлическая ручка отлетела в сторону, ударившись о стену с мерзким звоном, а в дверном проёме возникла фигура, от одного вида которой у меня внутри всё похолодело.

Я моргнул, не доверяя своим глазам. Время застыло. В голове промелькнула идиотская мысль, что это галлюцинация, вызванная стрессом и недосыпом. Потому что этот человек не мог здесь быть.

Бритый наголо крепкий мужчина стоял в дверях, опираясь на левую ногу — правая была чуть согнута, выдавая хромоту. Он заметно прибавил в весе с нашей последней встречи, но я узнал бы это лицо даже в кромешной тьме. Эти холодные, просчитывающие глаза. Эту линию челюсти. Эти неестественно острые зубы, похожие на акульи, которые обнажались в улыбке, каждый раз вызывая желание проверить, цел ли собственный кадык.

Шакал.

Тот самый Шакал, которого я своими глазами видел мёртвым на пристани Каменного порта два месяца назад.

Горло перехватило так, что я едва мог дышать. Перед внутренним взором с болезненной чёткостью возникла та сцена: имперские агенты, загнавшие нас в угол на пристани; Шакал, делающий шаг назад, выставив руки перед собой, пытающийся убедить Серых, что он просто оказался рядом, что не имеет с нами ничего общего. Затем выстрелы — не один, не два, а целая очередь. Его тело, дёрнувшееся, как марионетка с обрезанными нитями. Долгое мгновение он ещё стоял, а потом начал медленно, словно нехотя, заваливаться назад. Последний взгляд в нашу сторону, перевал через перила, и чёрная, маслянистая вода, сомкнувшаяся над ним, оставив лишь круги и пятна крови, растворяющиеся в темноте.

А сейчас он стоял здесь, в дверях грязного склада, живой и вполне материальный. Его пронзительные глаза перескакивали с Волкова, замершего с ручкой у шеи, на меня и обратно. В них не было ни тени узнавания, только холодная оценка ситуации. Волков с ручкой. Рядом я. Он явно сложил два и два.

Лицо Шакала исказилось гримасой такой бешеной ярости, что я невольно отшатнулся. С гортанным рыком, больше похожим на звериный, он сорвался с места и метнулся в мою сторону, выставив вперёд руки с растопыренными пальцами — нацелился прямо на горло.

— ЗАМРИ! — приказал я, вложив в голос всю силу дара, на какую только был способен.

Шакал застыл в полуметре от меня, будто наткнувшись на невидимую стену. Его глаза, налитые кровью от ярости, едва не вылезали из орбит. Рука с растопыренными пальцами так и осталась вытянутой, целясь мне в горло. Только грудь тяжело вздымалась, и по лбу стекала одинокая капля пота — единственные признаки, что передо мной живой человек, а не каменная статуя.

— Я не контролирую Волкова! — выпалил я, чувствуя, как амулет под рубашкой раскаляется от напряжения. — Это его решение!

Волков за моей спиной с трудом поднялся на ноги, и его хриплый голос прозвучал ближе, чем я ожидал:

— Он говорит правду, успокойся. — Странная интонация проскользнула в его фразе, когда он добавил: — Брат.

Брат⁈ Я чуть не выпустил ментальную хватку от неожиданности. Этого не могло быть. Эти двое — родственники? Волков — утончённый, пусть и потрёпанный жизнью бизнесмен, и Шакал — жестокий контрабандист и наёмник, который за достаточную плату перережет глотку собственной матери?

— Он не пытался управлять мной, — продолжил Волков, заметив шок на моём лице. — Успокойся, Шакал. Парень просто оказался в нужное время в нужном месте. Никто не виноват, что у меня… сдали нервы.

Я медленно, с осторожностью, ослабил ментальный захват, позволяя Шакалу двигаться. Он опустил руку, но глаза всё ещё буравили меня с недоверием. Несколько секунд стояла напряжённая тишина, нарушаемая только его тяжёлым дыханием.

— Шакал? — наконец выдавил я, всё ещё не до конца веря собственным глазам. — Как… Я же видел… Ты погиб. На пристани. Я же видел!

Он не удостоил меня ответом, вместо этого резко повернувшись к Волкову, который с трудом опустился обратно на стул:

— Какого хрена, Серёжа? — процедил Шакал, кивнув на ручку, которую Волков всё ещё сжимал побелевшими от напряжения пальцами. — Я