Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

Оля! Дочка! Ты меня слышишь? Потерпи в том проклятом погребе, скоро я приду за тобой!

Катри кажется, что Оля слышит ее.

Она оставляет за собой пятна крови, чтобы преследователи не сбились со следа. Мужчина в шляпе, раздающей приказы — Отто Шварц, сумасшедший иностранец. Слышен неприятный акцент, похожий на лай. Вот бы достать его! Но Отто предусмотрительно прячется за цепью борзых, вокруг него торчат два мугира с одинаковыми рожами, у ног вертится пара лохматых волкодавов с заслюненными пастями, рычат, беспокоятся от желания убивать.

Раны пекут. Сколько шаров она схватила? Неважно. Сколько бы это ни была цена за головорезов, отведенных подальше от ее дочери.

Катя ведет борзых в подлесок, где удобно играть в прятки. В поле или на дороге у нее нет шансов. Безмозглые борзые послушно следуют за ней. Постоянно она дает себя увидеть, делает вид, что замедлилась, показательно хромает. Прячется, подпускает охотников ближе, еще ближе...

Один слишком выдвинулся вперед и Катя неожиданно атакует. Испуганная борзая пускает пулю в молоко, волчица несется прямо на него, а затем делает несколько зигзагов, разворачивается, убегает. Пораженный пулями охотник падает на колени, прикладывает ладони к пробитому брюху и погибает, не в состоянии поверить, что принял смерть от бестолковых товарищей. Катри хочется хохотать, а за ней раздаются крики и новые приказы. В голове легко и весело. Раны не болят. Она может водить их весь день!

Но нет, не стоит. Пока они здесь дергаются, надо оббежать стороной, вернуться в дом, добить раненых, забрать Олю и бежать куда глаза глядят! Лишь бы двое волкодавов не помешали...

Мужчина в широкополой шляпе не спеша снимает с плеча ружье. Крестится, и в ответ крайнебо загорается рассветом. Человек готовится к стрельбе; все остальные борзые замирают.

Катя не обращает внимания. Она слишком далеко, скрыта между травами и кустами, глаз не способен ее заметить.

Оля! Дочка! Ты меня слышишь? Я возвращаюсь за тобой!

Волчица бежит, мужчина в шляпе стреляет.

Далекий выстрел не касается ее — волчица несется, стремительная и недостижимая, далеко рычат беспомощные волкодавы, прыткие ноги уносят, отрываются от росистой травы и несут над облаками в солнечные объятия, она летит выше, касается звезд, а потом силы вдруг уходят. она останавливается, падает в большие теплые ладони — мамины ладони! — и не успевает расстроиться, услышав далекую песню, в которой узнает любимую колыбельную. Родная мелодия звучит, близится, окутывает спокойствием, успокаивает боль, Катя удобно мостится, а рядом с ней сладко спит спасенная из погреба Оля, ее лоб незаоблаченный, носик тихо посапывает, губки едва улыбаются, и Катя ложится у дочери в темноту.

Ой на кота и ворота,

На ребенка и дремота,

Котик будет мурлыкать,

Ребеночек будет спать.

Глава 4

 Теплыми летними вечерами, когда дыхание ночи пробуждало звезды, Лина выходила во двор, не спеша ходила грядками, касалась уставших солнцем трав, вдыхала сырое благоухание. Выбирала несколько подходящих ее настроения и острым ножом, которого всегда держала при себе, срезала несколько стеблей, а затем заваривала их в кипятке. Садилась с горячим кружкой на крыльце и медленно отхлебывала, заедая свежей медовой сотой. Это было блаженное время тишины и покоя, когда она не вспоминала о дне прошедшем и не думала о дне грядущем — все заботы и заботы временно исчезали, война и раненые оставались за пределами плетня, а мир сжимался до уютного подворья, чье уединение нарушал хи. Перевальцем дыбял Хаос, вертелся в ногах, мигал глазами, а потом улегся на любимое место, свернувшись пушистым клубочком тьмы, — этот молчаливый ритуал свидетельствовал о признании Лины и ее права хозяйничать здесь.

В эти мимолетные минуты ведьме хотелось почивать в благовониях трав, ласкать на языке сладость меда, созерцать дымку на закате и наслаждаться вечером без всякой мысли... Но непрошенные воспоминания срывали солоноватой печалью вечных вопросов: а если бы все сделалось иначе б?

Отец умирал в болезненной туберкулезе, и вместе с ним умирало благополучие семьи. Опухшими от слез глазами жена и трое дочерей смотрели на угасание единственного кормильца, наблюдали, как недуг превращает крепкого козарлюга в немощного чехлика, как кожа его желтеет, утончается, напивается на острых выступах костей, поставили множество свечей за здоровье не могло помочь плачевному превращению.

В конце концов Лина, средняя дочь, не выдержала. Рано утром выскочила из хаты, помчалась через росистую леваду, чтобы никто не увидел на дороге, приблизилась к хижине, которую раньше наблюдала разве что издалека, — наведывалась сюда с ребятами посмотреть на ведьминое хозяйство, а когда ведьма выходила на течь метле гналась.

Лина осторожно подошла к калитке. Минуту собиралась на силе, а потом решительно ступила во двор. Прищурилась в ожидании уроков или другой ловушки для незваных гостей, но ничего не случилось: земля не проглотила, молния не ударила, ноги не усохли... Лишь черный, как смола, гревшийся на солнышке котик вытаращил на нее вырла и недовольно зашипел. Лина показала ему язык. Дверь дома приоткрылась, и оттуда вышла черноволосая женщина.

– Доброе утро, – поздоровалась Лина.

Впервые увидела ведьму так близко. Но была гораздо моложе, чем казалось издалека... И очень красивой.

– Твое личико знакомо, – хозяйка приблизилась, склонила голову и задумчиво потерла подбородок. - Вспомнила! Ты — пакостная девчонка из той шайки, которая любит подглядывать за мной.

В другой раз Лина бросилась бы подальше, но сегодня только виновато склонила голову:

– Да, я за вами подсматривала. Простите. Но я не пакостна.

- Посмотри-ка на меня, - приказала ведьма, и девочка мигом послушалась. — Какие у тебя хорошие глаза!

– Глаза ведьмы, – Лина закусила губу. — Так постоянно говорят... И дразнят из-за того, что они разного цвета.

- Это от куцего ума, - презрительно фыркнула ведьма.

- Как тебя зовут, дитя?

– Лина.

– Я – Соломия.

– Вас все в Старых Садах знают.

— Примем за комплимент, — Соломия взглянула на котычка, и тот перестал шипеть. – Ты пришла ко мне в затруднении. Что случилось с отцом?

Откуда ты знаешь? И действительно ведьма...

— Чахнет от чахотки.

– Опиши симптомы, – приказала Соломия.

– Прошу?

– Расскажи, как именно он болеет, – объяснила ведьма. — Какая болезнь с виду. Что у него болит, что мучает.

Лина принялась перечислять: с чего все началось, чем лечили, как продолжилось... Соломия вздохнула.

– Когда так обильно кашляют кровью, я бессильна,