Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

От этих слов Лина умерла.

– Почему ты не пришла раньше?

– Мать запретили, – Лина моргнула глазами, пытаясь прогнать слезы.

Зря она так долго медлила. Труска!

– Но ты все равно пришла. Напомни-ка, кто твоя мать? Ответила.

— Вот голова кобылицы!

Затем Лина узнала, что когда-то ее папа заглядывался на Соломию. Взаимности не нашел, что не помешало матери возненавидеть весь ведьмский род до кончины.

— Неужели ничего нельзя сделать? – переспросила Лина. – Пожалуйста!

Она так надеялась на помощь ведьмы!

– Я могу облегчить страдания твоего отца, – ласково ответила Соломия. — Мне жаль, но жить ему осталось недолго.

Папа умер через несколько дней. Его била лихорадка, окровавленные постоянным кашлем губы растрескались, восковые глаза созерцали недостижимые живым дали. Он не ел, не пил, не разговаривал и отошел ночью.

Соседи твердили, что на все боли божьи. Пытались убедить то ли сокрушенную семью, то ли самих себя. Лина смотрела на остывшее тело, принадлежавшее когда-то сильному и веселому отцу, который был способен подбросить ее вверх одной рукой, смотрела неотрывно — и обвиняла в его смерти свою нерешительность. Мать причитала, рвала на себе волосы, а на кладбище, когда гроб в могилу спускали, чуть не бросилась следом, с трудом удержали. Потом застыла и торчала неподвижно, даже щепотку земли не бросила. На поминках сидела, равнодушная ко всему, что кормить ее пришлось насильно.

Пока мать не пришла в себя, ее место заняла старшая сестра Мотря. Лина воспользовалась этим, чтобы посетить Соломию во второй раз.

- Мне жаль, - сказала ведьма вместо приветствия.

Черный котик за ее спиной выгнулся дугой и зашипел.

- Я пришла...

– Знаю-знаю, – перебила Соломия. — Что скажет твоя мать?

– Скажет много плохих слов, – признала Лина. – Но сейчас она сидит и ничего не делает. Сестра думает, что это вы ей такое сделали.

— Конечно, когда в жизни случается что-то скверное — значит, сделано, — вздохнула Соломия. — И всегда виноватая ведьма! Зачем тебе такая судьба, Лина?

Она готовила ответ заранее.

– Не хочу видеть, как умирают на моих глазах. Хочу научиться лечить! Смотреть в глубь людей. Понимать вещи, о которых другие не задумываются. Научите меня, госпожа Соломия!

Соломия размышляла несколько секунд.

– Ты мне нравишься, девчонка. Я согласна, но надеюсь, что ты поймешь цену моих знаний, и немедленно вернешься к старой жизни. Договорились?

– Да, – кивнула Лина, упорно убежденная в своем решении. – Благодарю вас!

Мать несколько недель жила в безразличии к миру. Ее мыли, одевали, кормили, уседали на скамью и укладывали спать, а она послушно повиновалась, словно большая живая кукла. Дочери справлялись со всеми сами.

Как справили сорок дней, мать поднялась и принялась справляться по хозяйству, как ни в чем не бывало. Когда узнала о Лининой учебе, ругалась на всю улицу, таскала дочь за волосы и запрещала любое посещение ведьмы. Мотря приняла мамину сторону. Бывшие товарищи по уличным играм перестали с ней водиться. Лишь младшая сестра, Маша, тайком радовалась за Лину.

Лина упорно продолжала ученичество. Подружилась с Северином — странным мальчишкой, поселившимся в Соломии. Он не имел ни одного знакомого в деревне и никогда туда не подавался, поэтому их дружба стала самоотверженной, какой бывает дружба двух одиночек. Через несколько лет Северин уехал с бронзовой скобой джуры характерника, а Лина снова осталась одна. Если бы не Маша, сошла бы с ума.

Соломия была хорошей учительницей, и с годами Лина полюбила ее больше, чем родная мать. Ведьма была суровой, но справедливой; знала, когда отругать, а когда похвалить; делилась не только знаниями, но и жалованью, которую ей оставляли в благодарность посетители, — яйца, колбаса, сало, другие яства — но дома от этих подарков крутили носом.

- Нам ведьмской гнили не надо, - кричала мать, и выбрасывала все на груду навоза.

Однажды Соломия взглянула на Линины заплаканные глаза и пригласила ее жить к себе.

— Мать сказала, что отречется. Почему? — Лина не выдержала, и слезы снова хлынули наружу. – Почему меня так ненавидят? Я просто учусь лечить... Приношу еду... За что?

Соломия обняла ее впервые за все годы ученичества.

— За то, что осмелилась иметь другое мнение.

После скандала, о котором в Старых Садах сплетничали много месяцев спустя, Лина переселилась в ведьму. О семье все равно не забывала, носила гостинцы к материнской двери, хотя и знала, что за судьбу их будет ждать. В леваде встречалась с Машей, которая делилась последними новостями: забили свинью, соседи воруют груши, к Мотре ходит поклонник.

Когда женилась старшая сестра, Лину на свадьбу не позвали. Когда пора Марийке выходить замуж, Лина от приглашения отказалась.

— Ты поедешь в соседнее село, где обо мне не знают. Пусть так и будет! Слухи о сестре-ведьме запятнают имя. Поэтому живи, и будь счастлива, – Лина обняла заплаканную сестру. — Но если твой мужчина будет плохо с тобой... Ты знаешь, к кому прийти.

После Марийкиной свадьбы мать перебралась к Мотре, которая только что родила первенца и нуждалась в второй паре помощных рук.

– Видишь, Лина? Вот наша расплата, – в тот день Соломия впервые предложила свою любимую вишневую наливку. — Они женятся и рожают детей, а мы с черным котом наблюдаем в стороне. Они приходят и молят о помощи... Мало кому удается не очерстветь сердцем.

Или ее сердце очерствело?

Лина сделала новый глоток. Щипнула листок отварной мяты, заела медом. Воспоминания болели... Детские раны болят больше всего.

Из слухов, что летали между сел, как августовские паутинки, Лина узнала, что Маша родила близнецов, но с тех пор с кровати не поднималась, потому что схватил ее недуг. Не прохватившись Соломии ни словом, Лина решила действовать, ведь именно ради этого ушла в ведьму. Правда, она до сих пор была ученицей, а случай Машеньки казался непростым, поэтому Лина исподтишка от учительницы изучила ритуал последнего посвящения, который должен был превратить ее в полносильную ведьму. Собрала все необходимое, нашла и подготовила место, написала Северину на всякий случай... И благодаря ему спаслась: ритуал провалился, но приехавший при неприятной ссоре молодой характерник привез обалдевшую Лину домой.

Соломия не ссорилась, не кричала, не смеялась. Когда к Лине вернулась память, сообщила:

— Твоя сестра Маша погибла.

Лина разрыдалась.

— Ты могла попросить меня о помощи, но решила сделать по-своему, — продолжала учительница безжалостно.