Самайн у ведьмы пограничья - Уоллис Кинни

– Смерть не такая плохая карта, как можно подумать. Она просто означает перемены. Трансформацию, – заикаясь, поясняет Селеста.

– Уверяю тебя, нет необходимости приукрашивать для меня правду, – шепчет Мэтью, его глаза темнеют. – Я хорошо знаю, что означает эта карта.

Селеста нервно смотрит на него, потом на меня.

– Прости, Кейт. Я должна была тебя послушаться.

Она с сожалением прикусывает губу. Миранда делает шаг вперед и обнимает Селесту.

– И это нам урок: не пытаться узнать судьбу так поздно после захода солнца. Конечно, духи все еще поблизости, разыгрывают свои трюки, пытаются напугать нас. Сегодня вечером нам не следует доверять этим дурацким картам. – Она нежно гладит Селесту по руке и улыбается мне, но в ее глазах напряжение и тревога. – Почему бы нам всем не пойти спать? Час уже поздний, а в ближайшие несколько дней предстоит многое сделать.

Селеста прячет колоду обратно в складки юбок.

– Спокойной ночи, Кейт, – говорит мне Миранда. – Я с нетерпением жду завтрашнего дня, чтобы узнать тебя получше, Мэтью, – добавляет она.

Он склоняет перед ней голову, а Миранда выводит Селесту из кухни.

Мэтью смотрит им вслед, а затем идет к раковине. Берет мыльную тарелку из теплой воды и начинает споласкивать и вытирать ее. Я все еще стою как вкопанная, уставившись на мраморную столешницу, где минуту назад лежал расклад из трех карт. На кухне должно быть тепло, но по моей коже пробегает озноб.

– Мэтью, – начинаю я, подходя к нему. Он ставит на сушилку еще один предмет сервиза.

– Я теневой колдун, Кейт, – перебивает Мэтью. – У меня не было раскладов Таро без карты Смерти с тех пор, как мне исполнилось тринадцать.

Он поворачивается ко мне и улыбается, приподнимая пальцем мой подбородок. Я вглядываюсь в его лицо, ища какой-нибудь признак недомолвки или скрытого беспокойства. Но ничего не нахожу. Его голубые глаза мягки, улыбка теплая, и челюсть не сжата от напряжения.

Мои плечи облегченно расслабляются, и я издаю тихий смешок.

– Конечно, мне следовало догадаться, – говорю я.

– Боюсь, твоя бедная сестра не на шутку расстроилась. Возможно, мне следует признаться ей в своем ремесле, прежде чем мы уйдем спать? Чтобы облегчить ее беспокойство, – предлагает он с ухмылкой, поворачиваясь к раковине и вытирая последний предмет.

Я качаю головой.

– Просто чудо, что она сразу не раскусила тебя и не выдала Миранде. Нет, мне нужно сперва подготовиться, прежде чем мы что-нибудь скажем о тебе.

– А ты решила, что расскажешь им о прочем? – спрашивает он.

– О Короле, Что Внизу? Не знаю. – Я качаю головой. – В глубине души мне хочется уберечь их от этого.

– Тогда отложим решение на завтра, – предлагает Мэтью, перекидывая тряпку для мытья посуды через край раковины и открывая сливное отверстие. – А теперь давай посмотрим, что я могу с этим сделать. – Он хватает поднос с разбитым хрустальным бокалом. – Я бы предпочел поработать над ним у тебя. Идем?

Вместе мы выходим из кухни и минуем столовую, где все еще лежат несколько тарелок и горсть морского стекла, которое Миранда использует для гадания. Мы направляемся в гостиную и выходим через дверь на лужайку за домом.

Ночь безлунная, но первый отрезок нашего пути освещен мягким светом тыквенных фонарей, которые Мэтью закончил устанавливать, пока я готовила ужин. Тридцать одно вырезанное лицо улыбается и косится на нас, отбрасывая длинные тени в своем полуночном сиянии.

– Нам нужно все это задуть, – говорю я. – Иначе они не продержатся до Самайна.

Мэтью останавливается и смотрит на тыквы. Тихая ночь наполняется мягким, но свежим бризом. Похожая на туман тень движется по лужайке, и огни фонарей гаснут один за другим, когда она проходит над ними.

Мэтью поворачивается ко мне, подмигивает и протягивает свободную руку. Я качаю головой и улыбаюсь, беру его под локоть, ожидая, что он поведет меня обратно вниз по холму. Но Мэтью этого не делает, просто стоит там, в темноте, уставившись на меня, а дым от свечек поднимается над нами в ночное небо.

– Что? – спрашиваю я.

– Ты прекрасно выглядишь при свете звезд, – просто говорит он низким и спокойным голосом.

– Спасибо, – шепчу я, радуясь, что нет луны, которая могла бы выдать внезапно заливший мою шею румянец.

Он ведет меня вниз по склону холма, к лесу и моему коттеджу. Земля под нами полузамерзшая. Мэтью в его строгом черном костюме и я, задрапированная в это струящееся кружевное платье, – вместе мы выглядим как пара призраков. Очертания моего коттеджа на опушке леса становятся четче по мере приближения. Контуры деревьев неестественно раскачиваются, их верхние ветви изгибаются внутрь, словно указывая на что-то, скрытое глубоко в лесу.

Беспокойство, которое я так усердно пыталась подавить, с тех пор как мы покинули Салемскую библиотеку, впивается в меня с новой силой.

Когда мы входим в коттедж, Мэтью ставит поднос на ближайшую поверхность. Я больше не могу держать язык за зубами.

– А как насчет карты Башня? – спрашиваю я шепотом. – Она тоже преследует тебя?

Сначала он не отвечает, водя рукой по осколкам хрустального бокала.

– Нет, – признается Мэтью. – Этого я ожидал меньше.

Мой желудок скручивает, хотя я и не удивлена.

– Ты думаешь, это было предупреждение? О Короле, Что Внизу?

Мой голос дрожит. Мэтью молча изучает меня. Мы оба знаем ответ, но он натягивает на лицо веселую улыбку.

– Возможно, это больше связано с тем фактом, что я тихоокеанский колдун, живущий среди ведьм Атлантического ключа. Полагаю, нам не стоит удивляться, что мое ближайшее будущее выглядит немного мрачным, – смеется он.

– Черт возьми, Мэтью. Отнесись к этому серьезно! – кричу я, раздраженная его попыткой перевести все в шутку. – От этой карты никогда не бывает ничего хорошего. И Селеста не лжет…

Мэтью нависает надо мной, прежде чем я успеваю договорить. Он нежно берет мои руки в свои и смотрит на меня сверху вниз с самодовольной, но в то же время слегка восхищенной улыбкой.

– Геката Гудвин, ты беспокоишься обо мне? – весело спрашивает Мэтью, однако пытливо всматривается в мои глаза.

– Да, – признаю я, пытаясь не обращать внимания на румянец, вновь приливающий к груди и шее, как от смущения, так и от непосредственной близости Мэтью. – Если подождешь минуту, я гляну свои травяные сборы. У меня есть несколько мешочков для борьбы с колдовством, они могли бы обеспечить определенную защиту…

Он снова прерывает меня, обхватив мое лицо обеими руками.

– Это не твоя работа – защищать меня, – говорит Мэтью тихим шепотом, когда его пальцы мягко касаются моей кожи.

Мгновение мы пристально смотрим друг на друга.

Я медленно расстегиваю манжету его рукава. Он с любопытством наблюдает, как я задираю рукав накрахмаленной белой рубашки и пиджака, обнажая теперь уже поблекший медный шрам. Я провожу пальцами по краю того места, где «пластырь» въелся в кожу. Он гладкий и холодный, как жилка в мраморной статуе.

– Разве нет? – спрашиваю я, вновь поднимая взгляд.

– Позволю себе напомнить, – говорит он, нежно поглаживая большим пальцем мою щеку, – что я получил эту травму, отбиваясь от стаи существ, преследовавших тебя.

Я открываю рот, чтобы ответить, поблагодарить его за спасение моей жизни, но ничего не приходит в голову. Понимаю лишь, что не могу оторвать от него взгляда. Его глаза, его подбородок, его губы.

Он притягивает мое лицо ближе. Я упираюсь руками в его грудь, чувствуя прохладную ткань рубашки. Сердце бешено колотится, и я остро ощущаю быстрый ритм его собственного под моими пальцами. Наше дыхание смешивается, наши губы все ближе…

БАХ!

Мы оба подпрыгиваем, когда громкий глухой удар эхом отдается от стен. Мэтью крепко прижимает меня к себе, и мы оба смотрим в направлении звука. Гримуар упал с каминной полки на пол. Мэтью испускает долгий вздох. Он запускает пальцы мне в волосы, и, кажется, я чувствую, как его губы касаются моего виска.

– Эти духи – крайне надоедливые существа, – ворчит Мэтью мне на ухо, прежде