Аколит Хозяйки Забвения - Георгий Георгиевич Смородинский

Произнеся это, он загнал иглу себе в грудь, прикрыл глаза и, разведя руки, запрокинул голову к потолку.

Сложно описать словами чувство досады, которое я сейчас испытывал. Так бывает, когда никто не виноват, но все вокруг летит по известному органу. Да, хорошо, что у меня получилось вернуть вестника в нормальное состояние, но ничего же при этом не изменилось! Нет, что-то я, конечно, узнал. Вот только это «что-то» оптимизма мне не добавило. Астер не чувствует своих братьев. Они или отправились в забвение вместе с богиней, или так же заражены Хаосом. А ведь вестники, как никто иной, заинтересованы в возвращении Асаны и, наверное, могли бы мне в этом помочь. Впрочем, один уже в адеквате. Надеюсь, после медитации он расскажет, где искать старый храм Госпожи?

Тяжело вздохнув, я убрал пустой артефакт в карман и, чтобы просто так не стоять, обернулся к служанке.

— Ты что-то хотел, господин? — заметив мой взгляд, поинтересовалась она.

— Хотел тебя поблагодарить, — в ответ произнёс я. — Ты очень помогла. Скажи, что я могу для тебя сделать?

Да, наверное, никто тут не спрашивал такое у мертвых служанок, но я не отсюда и очень ей благодарен. Темный или светлый — не важно, а вот в свинью мне превращаться не хочется. Поэтому я всегда отплачу добром за добро. По крайней мере, постараюсь.

Услышав вопрос, Саха подняла голову, в её глазах что-то мелькнуло. Простояв так секунд пять, женщина опустила взгляд, достала из-под рубахи какой-то предмет и, подойдя, протянула его мне.

— Вот, возьми, господин, — негромко прошептала она.

Небольшая треугольная пластинка из светлого металла, с дыркой для ношения и двумя местными буквами. Потертая. По краю выгравирован слабо различимый узор.

— Что это? — уточнил я, забрав фенечку и рассмотрев её на ладони.

— Это мой именной медальон, — не поднимая взгляда, пояснила Саха. — Отнеси его в одну из светлых церквей. Пожалуйста, господин…

— Хорошо, — я кивнул и убрал пластинку в карман. — Сделаю…

— И еще… — служанка подняла взгляд. — Я хочу, чтобы ты меня отпустил. Здесь, сейчас. Хоронить не надо. Я не встану…

М-да… Смысл сказанного до меня дошел не сразу, а когда это случилось, настроение испортилось окончательно. Нет, я понимал, что для нее это избавление, но понимать мало. Этот мир повернулся неприглядной своей стороной, напомнив, что он ни хрена не игра. Ведь одно дело просто знать, что на свете есть мертвые слуги, и другое дело услышать такую вот просьбу. Взрослая, некрасивая женщина, которой, наверное, в жизни приходилось несладко… Мы знакомы всего ничего, но она помогла, и я даже думал забрать её из этого проклятого дома. Только предложить мне ей нечего. Вот что может порадовать того, кто неспособен радоваться? Разве только то, о чем она попросила…

— Хорошо, — я кивнул, настраиваясь, и уже собирался вытащить меч, но меня опередил крылатый.

— Я помогу ей, Райн, — произнёс Астер и, обойдя меня, приблизился к Сахе.

В этот раз она его разглядела. При виде посланника Смерти глаза мертвой служанки расширились, челюсть отвисла, а взгляд просветлел, как у людей, на которых снизошло озарение. Часто закивав, женщина коснулась правой ладонью груди и смиренно склонила голову.

Не знаю… Мертвые вроде не способны выражать эмоции, но при взгляде на Саху можно было сказать, что она счастлива.

— Ты помогла мне, и я помогу тебе, — произнёс тем временем Астер и протянул к женщине руку. — Покойся с миром, сестра.

— Спасибо, Темный, — прошептала Саха, а дальше начался Голливуд.

В тот момент, когда ладонь вестника коснулась головы, женщина осыпалась прахом. За пару секунд, как это часто показывали в фильмах. Одежда с шорохом упала на пол, прах заискрился и исчез, к витающей в воздухе горечи добавился запах увядших цветов.

— У нее будет лучшее перерождение из возможных, — пояснил Астер и, пройдя вперед, выдернул из плиты свой меч. — Только медальон ты все же отдай какому-нибудь монаху из светлых. Пусть проведут службу. Это не повредит.

Произнеся это, вестник убрал меч, подошел и протянул мне использованную иглу. Сам он заметно изменился. Кожа потемнела, глаза светились голубым светом, и он больше не выглядел изможденным.

— Почувствовал мир? — поинтересовался я, убирая иголку в карман. — У тебя получилось что-то узнать?

— Очень немногое, — Астер покачал головой. — Мои воспоминания заканчиваются на том дне, когда ты с легионами стоял возле Кронхольма. Дальше только обрывки. Помню, что мы с братьями почему-то считали тебя предателем, но это уже было потом… — крылатый вздохнул и добавил: — Найл, которого ты здесь убил, был верным слугой Госпожи нашей. Советником короля Рихарда. Одним из девяти аколитов. Ты тоже входил в их число.

— Ясно, — я кивнул и поинтересовался: — А что происходит сейчас? Ты узнал?

— Твоя фея уже практически все рассказала, — Астер нахмурился и отвел взгляд. — Земля Надала разорвана. Тут сейчас полно дикой нежити. Из соседних миров сюда переносятся целые участки земли с поселениями. Некоторые успешно отбиваются от наседающих тварей, жители других погибли и переродились в лучах Чёрного Солнца. Храм Забвения частично разрушен, но там еще остались защитники. Я не чувствую их, но знаю, что они есть.

М-да… Какая-то жесть и по-другому не скажешь. Стою в вонючем зале, в форме московского СОБРа, с накинутым на плечи плащом и разговариваю с полубогом. Ну или кто он там в местной табели о рангах? При этом слушаю внимательно, стараясь не упустить ни единого слова. Собеседник тоже серьезен. Рассказывает о нежити и кусках территории, перенесенных из других миров. Интересно, в психиатрии есть определение для моего текущего состояния?

— Вот вы говорите: разорванная земля, — воспользовавшись небольшой паузой произнёс я. — А кем она разорвана? Почему? Её можно как-нибудь сшить?

— Это долго объяснять, а у нас мало времени, — Астер посмотрел на меня. — Если говорить быстро и просто: на этой земле принесены чудовищные жертвы и созданы очаги Силы, которые мешают нашему миру восстановить астральную защиту. Одним из таких очагов был этот зал, святилище Сештар и лаборатория наверху.

— Так это Сештар подвесила тебя в паутине?

— Да, — вестник кивнул. — Сештар —