«Бис»-исход - Александр Владимирович Плетнёв

– А время? За сколько справитесь? С ремонтом?

Кавторанг жестом показал, что ничего гарантировать по срокам не готов, досадно махнув рукой:

– Помимо оборванной, много погнутых лопаток. Я в кладовой ЗИПа своего БЧ всё перебрал: чёртовых запасных бронзовых колёс от центробежных насосов в наличие собрано, наверное, за всю прошедшую и на всю оставшуюся жизнь крейсера (не помню, чтобы их вообще меняли), а лопаток нету! Ну, ещё бы, ТНА ж неразборный по формулярным нормам.

– Сергей Юрьевич, и всё же по поводу правого эшелона. Я не то, что настаиваю, и не приказываю, понимая, что дело выходит за рамки штатных ремонтных возможностей БЧ-5. Я могу только попросить. Иначе… боюсь, может статься, что недотянутые узлы скорости могут нам дорого стоить. Подставим всех, всю эскадру. А это жизни. Возможно, даже и целостность корабля, – Скопин и сам не поручился бы, насколько он перегибает в своём негативе. – Поэтому, если есть какие-то ресурсы разобраться с выпавшим из работы эшелоном, я бы попросил вас заняться и этим. После. Я даже готов вам в качестве моральной компенсации выплатить премию.

Лицо офицера вытянулось:

– Выплатить?!

– Самым распространённым в Союзе средством поощрения, – улыбнулся кэп, – магарыч. Мне ведомо, что вы тоже предпочитаете коньячные разливы, а у меня в командирских запасах ещё есть коробка. Так что справитесь, не справитесь, но полдюжины бутылок пятизвёздочного я вам по-любому презентую.

Капитан 2-го ранга ушёл. Особого энтузиазма в его ответе: «Посмотрю… попробую… что смогу», – не проглядывалось. Но хотя бы так.

* * *

Сниженный на рукоятке машинного телеграфа до указателя «самый малый», здесь на мостике почти ничем не отличался от былого, будто и не было поводов для муторных беспокойств относительно ходовой части. Полумрак рубки, мерцание приборов, корабль движется, дежурный офицер, склонившийся над вахтенным журналом, вписывая текучку. Командир, взглядом на часы – сроки, производя в голове нехитрый расчёт:

«Восемь часов на ремонт компрессора, плюс какое-то время понадобится на тестирование – погонять агрегаты на разных режимах, послушать. И всё это время в унылой перспективе тащиться на малом ходу».

Видел, как старается рулевой и не справляется, рыская на курсе, самую малость, но вполне закономерно – с управляемостью корабля на минимуме пяти узлов всегда было сложно.

– Таймеры обнулили. Идём и тихо радуемся, что нет шторма, да? – обращённое к вахтенному офицеру как бы и не требовало ответа. – Иначе нас на одной машине с такой парусностью покидало б хуже некуда.

Всплыло откуда-то, вероятно, читанное из книжек, хотя мог и ошибаться: «…А пока же наступила следующая ночь, следующая в череде, которая для многих окажется бессонной, а утро окрасится заревом… и возможно, не только зари».

«Вот же напасть! В кого ты превращаешься, товарищ Скопин, некогда хулиганский весельчак, даже на собачьих должностях… Чем дальше в лес, в эти дебри из века в век, тем больше ждёшь от жизни непременных неприятностей, которые с завидной подозрительностью и случаются. Какая-то паскудная тенденция, не находите, товарищ капитан 1-го ранга?»

Вновь забравшись в кресло с расчётом надолго, лениво успокаиваясь:

«Фы-ы-ыгня всё это. Добредём. А вот то, что суточный распорядок мой выбит из колеи, это однозначно. Старший помощничек весь запропастился в интересах БЧ-5, и эту ночь мне, по всей видимости, куковать на вахте безвылазно».

…И прям-таки обрадовался вернувшемуся на мостик старпому (вот уж не думал с последнего-то разговора). Причём тот явился не бычась, а вовсе даже с примирением, готовый заступить в смену у руля:

– Там на один неисправный котёл и так достаточно людей, целая бригада в помощь: командир котельной группы, кап-три из дивизиона движения, плюс младший состав БЧ.

Сказал и уткнулся в вахтенный журнал, наверное, памятуя о недавних трениях с кэпом, избегая встречаться взглядом:

– Что тут? С флагмана что-то было ещё?

– Пока нет, не жаловались. Но как пить дать, тоже тихо матерятся. «Советский Союз», ползя на пяти узлах, в курсовой устойчивости, наверное, вообще как корова.

Время неуверенно ползло к полуночи.

Контуры обратной связи

Мат матом – неизменным и сопутствующим, равно как и с беспечно брошенным «пока не жаловались» в исполнении капитана 1-го ранга Скопина – всё бы пришлось к месту.

Ещё час назад вице-адмирал Левченко, глядя на карту с короткой курсовой пролёгшего вперёд к родным берегам маршрута, явственно его представляя, практически уже не испытывал сомнений – всё! Наконец где-то в сердце и в глубине души уверовав, что с божьей… «тьфу ты, не при комиссаре будет подумано», – с помощью не менее мистической – крейсера-пришельца, они прорвались. Давившее на психику напряжение, когда охотники идут по пятам, попустило почти окончательно: противник изрядно потрёпан, отставая где-то позади, будто совсем пропав там во мраке ночи, и уж «не так он страшен, чёрт, как был намалёван», и брезжило лаврами, вернуться целыми, сохранив все корабли. Была составлена и отправлена адресатом в наркомат флота шифрограмма, почитай с реляциями: «Скоро будем. Встречайте».

Распитая на радостях с начальником штаба водка и вовсе приподняла статус, максималистски ершась запоздалыми кулаками после драки… что, наверно, типично для всякого мужского самомнения, тем более адмиральского, тем паче подшофе. Норовистый ум начинал строить правдоподобные версии, где, при определённом везении, при полной выкладке до железки, они бы и своими силами, без всяких там пришлых, вполне бы одолели и… всё то же – прорвались.

Что ж, как говорится, если бы да кабы…

Сообщение с «Кондора» о неспособности выдать более пяти узлов да ещё на столь продолжительный срок враз вымело из головы всё абстрактное, снова возвращая к реальным позициям. Ситуация, как она складывалась, вновь виделась зыбкой, на языке навязчиво, норовя сорваться, вертелась поговорка «не говори гоп». Рано.

Рано было торжествовать.

Хуже нет того, как обмануться в уже уверованно свершившемся… а потому неподконтрольной вспышкой гнева и выплеснулось (сколько человек может копить в себе?) – в порыве «что у них там за чёрт вас возьми перемать-коромыслом произошло?!», распалившийся адмирал сразу потребовал прямой голосовой связи.

Вахтенный офицер, редко видевший (если вообще видевший…) командующего в таком состоянии, осмелился возразить и остерёг от использования открытого канала, обоснованно указав на опасность перехвата незашифрованных переговоров какой-нибудь затесавшейся в недоступном поблизости подводной лодкой противника.

– Товарищ вице-адмирал, запеленгуют, ретранслируют, там поймут, что мы далеко не убежали, сделают правильные выводы о возникших у нас проблемах, и жди проблем вытекающих.

– Перехват УКВ-диапазона, как меня информировали, исключён, – ещё было взбрыкнул адмирал… однако примчавшийся на ходовой мостик вместе с Левченко начальник штаба вахтенного поддержал.