«Бис»-исход - Александр Владимирович Плетнёв

То же касалось и периодически перехватываемых радиосообщений, не поддающихся конкретной пеленгации. Эфир не пустовал: давали свои фоны береговые радиостанции (сказывалась близость Норвегии), на определённых частотах звучали обрывками голосá, чаще непереводимо (шифром) морзянило, велись регулярные передачи на длинных волнах, некоторые из которых в радиорубке флагманского линкора относили к британскому кодированному трафику.

Втайне Левченко хотел бы надеяться, что одна из этих строчимых шифровок не что иное, как консультации командующего оперативным британским соединением с Лондоном о бесперспективности дальнейшего преследования противника.

И где-то там позади, так же скованные ночью вражеские корабли по команде начинают ворочать носы к западу, убираясь восвояси.

* * *

Потом после совещания они посидят ещё с начальником штаба…

– При всех оговорках задержимся мы, конечно, существенно. Но что по сути изменится? Вышедшим в поддержку кораблями Северного флота не получится встретиться с нами в назначенное время в расчётном месте? Допустим.

Допустим, лёгкий крейсер «Мурманск» и какая-то часть эсминцев в ущерб противолодочного обеспечения «Архангельска» сейчас же двинет на полном ходу нам навстречу. Особого смысла я в том не вижу. Оперативные планы на завтра нам следует строить, опираясь в основном на поддержку ВВС флота.

– Гордей Иванович, – с укоризной оттянул капитан 2-го ранга, – какие уж тут нам оперативные и прочие тактические планы, когда остаётся одно – возможным полным ходом бежать до дому. Ночь протянем. День – поглядим… авиация прикроет, свинья не съест. Вот до руководства достучаться бы не помешало. Сообщить о нашем пришельце.

– Опять вы за своё, – почти вздохнул Левченко, – говорю же, рано. Вам-то оно зачем?

– Во-первых, поднять ставку, чтобы там, – кавторанг махнул рукой, изобразив высокие ранги, – понимая важность и серьёзность дела, дали соответствующую команду Головко[112] – обеспечить, сопроводить, прикрыть, непременно и вопреки…

– У них и так есть понимание важности нашей эскадры. Думаете, Ставка не расставила приоритеты?

– Во-вторых, – упрямо нажал помощник, – пора думать о том, как всё порешать, когда придём в базу. Начальство неожиданностей не любит. От нас требуется дать вменяемую характеристику ситуации, при всей её своеобразности… даже не представляю, под каким всё это соусом предоставить и как они там на это отреагируют. Здесь вступят в силу принципы строжайшей секретности, прерогативы Особого отдела. И политотдела. Причём не местных северофлотских, вопрос должен и будет решаться на высшем уровне, проинформировав Москву. Оттуда направят спецгруппу непосредственно и напрямую с Лубянки. А там товарищи серьёзные. Я не говорю о… сами знаете, о ком!

Сколько на таком крейсере, как наш гость, примерно экипажа?

– С тысячу…

– Значит, в комитет по встрече присовокупят и конвойную роту НКВД.

– Конвойную?

– Не надо на меня так смотреть, тут нет понятий некрасиво, нечестно. Надо и о себе подумать. Если мы не сделаем всё правильно, с нас же взыщут, не посмотрев на заслуги, сами говорили. Я не какой-то там негодяй, я по-человечески. Пришлым в любом случае придётся отсиживаться пока на своём корабле. Я так полагаю, тут без вариантов, пока не решат, куда их определить, до и для выяснения – кто они и какой присяги-партии.

Я говорю о наших! Люди придут с моря, с потерями, с победой, им на берег сойти захочется, в увольнительную. К бабам, мать их… С нашими как быть? Никого так просто с кораблей Особый отдел не отпустит. Организуют карантин, пропустят через фильтр допросов: кто что знает, что видел, что слышал, что думает, подозревает…

Помните, как он там сказанул «станут невыездными»? И таких будет немало, те, кто контактировал близко и напрямую, и даже косвенно. Утечки, даже намёка, допустить нельзя.

И нам с вами, кстати, тоже перепадёт, боюсь, тоже ждёт долгий невыездной карантин. Сами ж говорили, нет у нас других вариантов.

– Нарисовали вы… картину маслом, – Левченко скис. Он и сам примерно в том же ключе видел – как вся эта история с пришельцами может и будет реализовываться после. По прибытии. Однако с уст начальника штаба всё это прозвучало как-то уж совсем не в радостном цвете.

Попытался сгладить:

– Всё вы верно, Иван Ефимович, расписали, добавить нечего. Могу лишь предположить, что потом, когда на этот крейсер прибудут специалисты для изучения: оружейники, корабелы, электронщики… дюже много невыездных получится. А? И мы среди всех прочих будем так… затерявшимися на шкентеле.

Всё те же – к полуночи по местной долготе

Перловка, разумеется, впрок не пошла. Спускаясь вниз, капитан 1-го ранга Скопин заглянул в офицерскую гарсунку[113], где и в поздний час кто-то да досиживал свои аппетиты, перед тем как отбиться.

Потому и разминулся с товарищем учёным, застав того мнущимся робким стуком у двери командирской каюты.

– Я на мостик сунулся, там сказали, вы к себе ушли, вот я и…

– Что-то случилось, Док?

– Нет. То есть кое-что – да. Кое-что, о чём следовало бы доложить.

– Ух ты, доложить, вы уж по-военному прям, – Скопин только сейчас вспомнил накануне упомянутое командиром БЧ-1, мол, «приходил наш пиджак-профессор в штурманскую, спрашивал текущие координаты и ближайший пунктир корабля».

Распахнул дверь:

– Пройдёмте. Потолкуем.

– Да тут, собственно, коротко. Я сверился с выданной в институте план-картой. Географически мы совсем недалеко от узла аномалии № 1.

– О как! – уже догадываясь. Не сказать бы, что штатский совсем уж шлялся вне дозволения, суя нос, куда не положено. Однако был у них оговор по делу: когда окажутся в Баренце вблизи той самой развязки, где всё случилось с «Петром Великим», известить. Видимо, вот и случилось…

– И?

– И стрéлки дрогнули.

– Так может, это не то вовсе? А? Док…

По каким там признакам и какими там приборами советская наука в лице приписанного на борт крейсера сотрудника некоего спец-НИИ находила те самые напряжённости в линиях магнитного поля, влияющие или создающие условия для перехода, Скопин не знал (вопрос допуска, кстати… каждому своё), но озвученное «стрéлки дрогнули» его не впечатлило.

– Док. Мало ли от чего там дрогнуло в ваших шкалах.

– За кого вы меня держите? Ко мне тут на корабле, как вижу, отношение не очень серьёзное, но каждый отвечает за свою сферу деятельности. Раз говорю, значит, говорю. Все признаки – колебания соответствуют резонансным параметрам. Нам бы ещё походить по морю, пощупать, более предметно локализовать аномалию, я бы уж точно…

– Ага, нам сейчас только и остаётся – ходить да бегать.

– Иного шанса судьба нам, боюсь, не выделит.

– Док, у нас пол-эшелона вылетело, причём неисправимо. На