«Бис»-исход - Александр Владимирович Плетнёв

машин в авиагруппах авианосцев: сколько самолётов могут поднять в воздух немедленно, сколько завтра из резерва и по факту ремонта повреждённых. В этой конкретике не было ничего странного и вчера, но…

– Но среди ночи?.. – адмирал вчитывался в содержимое, вникая, полусонно бормоча под нос. – Такое впечатление, что Уайт-холл озабочен сугубо управленческими решениями, изыскивая какие-то аварийные решения. Причём, полагаю, исходя из непроверенных и косвенных данных. Но они там далеко, а мы здесь. Возможно ли нам полагаться на какие-то вариативные догадки? И какой адмиралтейским умникам резон в том, каким авиационным боезапасом мы располагаем, когда я им ещё ранее докладывал, что из специализированных бомбардировщиков у нас осталось лишь две «Барракуды», которые в варианте торпедоносцев смотрятся, хм, не очень. Как и всего шесть наличных «Корсаров», используй мы их в качестве истребителей-бомбардировщиков. Мизер.

И повздыхает, позёвывая в ладонь:

– Легко было Каннингэму на Средиземное море оперировать какой-то дюжиной «авосек», которые вполне и добивались успеха. Гонял там макаронников… тапком. Однако сейчас не сороковой, а против нас отнюдь не итальяшки.

– Собственные истребители нам понадобятся отбиваться от русской базовой авиации, если они нас всё же нащупают и решат атаковать, – подпел начальник оперативного отдела штаба соединения, также вызванный на мостик уже самим Вайеном (не спать, так не одному).

– Очень я сомневаюсь в способности наших палубных истребителей защитить авианосцы от атак с воздуха, во всяком случае, от пикировщиков, – не очень позитивно пробурчал командующий.

– Сэр! – на мостик вновь вбежал офицер-дешифровщик. – Ещё одна!

До окончательно проснувшегося контр-адмирала, наконец, начинало доходить, что за всем этим ночным и срочным телеграфированием стоит действительно что-то серьёзное. Выхватив бумагу, уставился в текст. Сухопарое породистой формы лицо Филипа Вайена, казалось, ещё более вытянулось:

– Ох. А вот и конкретика. Хотя и не без сомнительного. Но будь я проклят…

* * *

«В три часа ночи»…

В целом, пока контр-адмирал продирал глаза, облачаясь, приводя себя в надлежащий вид (а ну-ка – командующий на мостике!), пока переваривали содержимое последней депеши, пока подтягивались призванные штабные флагманские офицеры… прошёл час. Разумеется, ни о каком сне речи уже не шло. Ни для кого. Неурочная побудка коснулась всего личного состава и боевых расчётов кораблей.

На авианосцах готовились. Соединение оставалось практически в исходной позиции, лишь намереваясь на несколько миль сдвинуться к юго-востоку.

Рано-рано, затемно – то самое равнодушное и к англичанам солнце ещё толком не прорезалось… коротко пробежавшийся по палубе биплан «Валрус» ушёл на разведку.

Ещё неочевидное

Зона высоких околоарктических широт с сезонно модулированными температурами на минус в условиях повышенной влажности воздуха всегда требовала оглядки на текущие метеоусловия. В то утро смешением материковых и прибрежных воздушных масс над северной частью Скандинавии, включая большую часть Кольского полуострова, стоял густой туман – погода своей изменчивой прихотью корректировала расчёты авиаторов, приковав эскадрильи к земле. Стоящие на взлётно-посадочных площадках самолёты накрыло стылой взвесью. Быстро вернувшийся По-2 метеоразведки подтвердил обледенение на определённых высотах – с крыльев бипланчика слюдисто соскальзывала корка наледи.

Известие, что обещанное воздушное прикрытие откладывается, на эскадре нашло вполне ожидаемый отклик.

– «Нелётная погода? Пока не рассеется туман?» – начальник штаба, оторвавшись от дешифровки, вскинулся на Левченко с укоризной, мол, «а я говори-и-ил…»

Сам адмирал, поддавшись порыву недоверия, выглянул наружу: здесь, мористее, разветрилось, тяжёлые свинцовые тучи полегчали. Малость рассосалось, небо посвежело, заведомо холодный норд-ост выхолащивал воздушное пространство от излишков влаги. Вот только откликнуться ответной шифрограммой дальней связи, уведомив об этом командование ВВС, Гордей Иванович считал неразумным, всё ещё опасаясь быть запеленгованным противником. Лишь вымолвил:

– Пока не вижу поводов для беспокойств. Поглядим, как оно дальше будет.

Предубеждения лётчиков, которым усложнили дело, читались без труда: мол, выждем, пока не распогодится, а там то да сё – корабли успеют намотать десяток лишних миль, подойдя поближе, нам по километражу проще будет…

Числящихся в авиационных полках ВВС Северного флота Як-9Д, способных решить задачу истребительного прикрытия эскадры, было не так уж и много. Счётное количество Як-9ДД и вовсе можно было смело назвать штучным[117]. Выручали ленд-лизовские «Аэрокобры» с подвешенными топливными баками и немногие оставшиеся в строю «Киттихауки» P-40 с теми же ПТБ, перекрывающие все другие показатели по дальности.

Но даже этим порядком для полноценного воздушного зонтика, покуда эскадра не сократит расстояние до берега, требовалась чётко выверенная организация. Когда время барража над кораблями исчислялось получасом, выработавшие лимит топлива истребители должны были возвращаться, их место занимали другие, в то время как третья партия готовилась к вылету, чтобы подоспеть в очереди на замену.

Оказалось, повод для беспокойства никуда не делся!

– Что думаете, Гордей Иванович? – к разговору неизбежно пришлось вернуться.

– Выходит, ничего ещё не закончилось, – Левченко, может, и хмурил брови, его нарочитая невозмутимость в известной мере выглядела оправданной.

Тем не менее.

Где-то уже с полчаса с «Кондора» посредством РЛС отмечали воздушные цели на западных, по преимуществу на северо-западных румбах, понятное дело, подробно информируя флагманский КП. Сам командующий и его штабные специалисты видеть, как всё отображается на экране радара, не могли, им приходилось полагаться на интерпретацию ведущих слежение операторов РЛС. Из объективного: множественные ВЦ-засечки, рассредоточенные по азимуту, проявляющиеся на дистанции плюс-минус 250 километров, основная активность по пеленгу 310.

Субъективно конкретика расплывалась. Учесть то, что всё это фиксировалось практически на линии горизонта, где области дождя и низких облаков вместе с подстилающей поверхностью (гребнями волн) создают всевозможные доплеровские эффекты – сдвиг частоты, на индикаторах изрядно «мурашѝло».

По разумению: отмечалось некое движение в северо-западном секторе, периодически высвечиваясь высотными целями (до десятка меток), то появляющимися, то скрывающимися за радиогоризонтом, из-за чего точному подсчёту количество наблюдаемых самолётов не поддавалось. Складывалось такое впечатление, что кто-то там (понятно кто) проводит взлётно-посадочные операции. И по виду беспредметные. Поскольку пока никаких поползновений в сторону советской эскадры не предпринималось.

«Пока не предпринималось», – добавлял в уме Левченко, небезосновательно полагая, что англичане (корабли оставались невидимыми за кривизной Земли), вероятно, всё же к чему-то готовятся. Иначе зачем?..

– Как полагаете, Иван Ефимович, насобирали они что-то с двух авианосцев, с намерением всё же добраться до нас? А? С них станется и малый наряд послать. На убой.

– «Чапай» тоже, считай, в нулях. Бери нас голыми рукам. Семь «яков»…

Левченко смотрел на карту, где вахтенным уже были помечены известные ориентиры. Не нравилось ему. Уж больно выверенно держались британцы: «двести пятьдесят километров» очень удобная дистанция для организации воздушного удара по эскадре. В то время как…

– Ничего не скажешь, англичане на рожон