«Бис»-исход - Александр Владимирович Плетнёв

не лезут. Обратили внимание, ближе не стремятся. Двухмоторные торпы и бомбёры до них долетят, если налёт на британские корабли силами нашей береговой авиации всё же готовится. Но истребительное сопровождение на такую дальность потянет с натяжкой. Далековато.

– Меня сейчас больше волнует, что там с нашим истребительным обеспечением…

За репликой кавторанга угадывался подтекст: не следует ли поторопить Преображенского[118], а то и самого Головко, чтобы тот подопнул, наконец, ВВС к действиям. Поскольку там до сих пор молчали, не сообщая о вылете эскадрилий.

И если уж затронуть…

Туман на суше постепенно сходил, очищая небо над аэродромами. Самолёты на стоянках прогревали моторы, выкатываясь на пóлосы в ожидании отмашки руководителя полётов. Командование истребительного авиаполка оглядывалось на разнарядки из морского штаба флота, флотские, покуда эскадра молчала, особо не дёргались, лётчики, коли новых распоряжений не поступало, не торопились, тянули: вот сейчас По-2 разведки погоды сядет, дадут свежую сводку, вот тогда и…

Тянул и Левченко, всё ещё цепляясь за радиомолчание. Может, пронесёт. Тем более с ПКР отбили свежие данные: «активность на радаре по указанному пеленгу свелась к нулевой».

Прошло полчаса, час, эскадра на десяти эскадренных узлах что-то там намотала, протопала – по морским меркам совсем немного, а по меркам авиации так и вовсе ничего. «Советский Союз» и «Кронштадт» в тандеме кильватера. «Чапаев» – отставая уступом, в готовности немедленно выйти из ордера, вильнув влево на ветер для подъёма самолётов. Впередиидущий «Кондор», уведомив КП флагмана, немного поварьировал скоростью хода, набрав непродолжительно тринадцать узлов – на крейсере тестировали рабочий эшелон на максимальные обороты. Можно сказать, выгадали пару миль в эскадренном вперёд.

Левченко каждые десять, пять минут порывало потеребить, узнать, какие изменения в окружающей обстановке и конкретно по подозрительному пеленгу 310, с благодарностью принимая то, что у них есть такое подспорье, как мощная РЛС дальнего обзора, и досадуя, что данное устройство не под рукой, не на флагманском линкоре.

Но видимо, сообщать было не о чем. С вращающего своими ажурами антенн крейсера молчали.

– Знать, наши недруги там… свернулись? – задастся навскидку вице-адмирал.

– Или взяли паузу, – ответит начальник штаба, как-то незаметно взявший себе в манеру выражать оппонирующие взгляды. Для сопоставления.

Не пронесло…

Пауза, взятая англичанами, исчерпала себя.

Пост РЛС «Восход» снова стал фиксировать активность по известному пеленгу. Сообщения о единичных засветках на экранах перешли в категорию групповые цели, метки на РЛС экспансивно плодились одна за другой – доплер-отсчёт выдавал курсовой вектор приближающихся самолётов. И по мере приближения…

– Множественные цели по пеленгу 310!

Левченко и его помощник переглянулись. Всё было понятно.

– По оценке, к сорока единицам? Больше? Приближённо полсотни самолётов?!

– Чёрт, откуда?..

Оттуда

Непредначертанные планы…

До какой-то поры единственным активом британского адмиралтейства являлись лишь сведенья, предоставленные специальной службой разведки GC&CS[119]. Речь идёт о той самой спорной расшифровке радиоперехвата, где говорилось о некой «озабоченности советского командования за уязвимость Океанской эскадры».

В данном контексте офицеров морского штаба на Уайт-холл, прежде всего, интриговала лазейка возможностей, где беглые корабли большевиков, вероятно, всё ещё в тактическом доступе. На столах лежали смётанные планы повторного воздушного налёта: не дожидаясь рассвета, в ночь, по горячим следам, вкладывая весь накопленный с начала войны опыт ночных атак – оборудованные радиолокаторами самолёты наносят внезапный авиаудар. Разумеется, ни в коем случае не пренебрегая и классическими схемами со сбрасыванием фларов[120]. На рассмотрение была взята даже выборка данных о применении противником управляемых ракет. Не зная, по каким принципам они наводятся, штабные специалисты всё же полагались на простые решения: в тёмное время суток, в отсутствии видимости ракет можно не опасаться. По той же причине минимизировалось противодействие вражеских палубных истребителей.

К делу намечалось подключить двухмоторные торпедоносцы из состава берегового командования вкупе с тяжёлыми бомбардировщиками RAF[121], эскадрильи которых загодя, ещё вчера, перебросили на взятые под контроль оперативные площадки в северной Норвегии.

Всю эту красоту напрочь перечёркивало отсутствие точной информации, где сейчас проклятая эскадра. Приблизительные вычисления местоположения русских, вытекающие из очевидных резонов, давали слишком большой секторальный разброс поиска, одним «Валрусом», коим на данный момент располагал контр-адмирал Вайен, дело не решалось. А фактическое отсутствие в авиагруппах «Индефатигейбла» и «Формидэбла» торпедоносцев лишь только усугубляло неблагонадёжность общего замысла.

Довеском к этому на слабость организации указывали и лётные экипажи спешно передислоцированных в Норвегию «Бофайтеров» и «Ланкастеров»[122]. Пилоты и штурманы напирали на неизбежные навигационные проблемы ночного рейда над морем в метеорологическом минимуме.

Всё изменилось спустя два часа после полуночи.

HMS Vénturer с бортовым номером Р68 – одна из тех немногих задействованных в операции британских подводных лодок, опоздавшая с развёртыванием, – тем не менее позиционно оказалась достаточно близко от советской эскадры, чтобы выдвинув антенны радара и радиопеленгатора, суметь выхватить из ночи четыре надводные цели в походном строю… и достаточно далеко, чтобы избежать ответного обнаружения наличными средствами крейсера «Москва».

Потратив некоторое время на определение пеленга и места, экипаж лодки короткой зашифрованной телеграммой передал координаты неизвестной группы кораблей, трактуя их не иначе, как «те самые».

Для полного счастья следовало взять повторный пеленг, чтобы определить скорость и курс неприятеля.

Свежие данные от «Вéнчурер» немедленно включили в обработку. В помещении оперативного отдела адмиралтейства, на большой (на весь стол) карте-планшете, с подробным освещением настоящего положения дел, молодые леди-офицеры из WRNS[123], не дотягиваясь до середины стола, специальной указкой двигали и перемещали условные кораблики своих и вражеских эскадр.

– Выходит, что мы им всё же сбили ход, – прозвучит почти констатацией, хотя и не без предположительных ноток. Текущее место русских требовало дополнительной локализации, то есть подтверждения.

Это не помешает квалифицированному аппарату штаба со всем энтузиазмом ухватиться за проработку открывшихся альтернатив – а именно, избегая сомнительных по реализации ночных атак, перенести боевые действия на утро. Здесь, правда, приходилось оглядываться на другую безусловность – с распространением операции дальше к востоку британские силы в полной мере попадают в зону действия береговой авиации русских.

Кодированный трафик между метрополией и морем закономерно увеличился. Выполняя свою координирующую функцию, оперативный отдел адмиралтейства рассылал всем причастным адресатам необходимые запросы, проводя консультации и согласования. Что-то намечалось…

Актуальную информацию в обязательном порядке и по потребности (время, напомнить, далеко зá полночь) довели и до заинтересованных руководящих лиц высоких рангов.

Один из этих руководящих лиц, имевший привычку работать допоздна (нередко до трёх-четырёх ночи), практически немедленно и отреагировал.

Премьер-министр Великобритании У. Черчилль.

В профессиональных военных кругах сэра Уинстона